настойчиво требовать золота, Чалкучима мог только протестовать, «что у него нет золота и что они привезли все». Ему никто не поверил. «Все, что он говорил, было ложью. Эрнандо де Сото отвел его в сторону и пригрозил, что сожжет его, если он не скажет правду. Он повторил свой ответ. Тогда они поставили столб и привязали его к нему, и принесли много хвороста и соломы, и сказали ему, что подожгут его, если он не скажет правды. Он попросил их позвать его повелителя. Атауальпа пришел с губернатором и поговорил со своим связанным полководцем». Чалкучима объяснил, в какой опасности он находится, но Инка сказал, что это блеф, «так как они не посмеют сжечь его». Затем они еще раз спросили его о золоте, и он так и не сказал им ничего. Но как только они разожгли огонь, он попросил, чтобы его господина увели, потому что он делал ему глазами знаки не открывать правды. И Атауальпу увели.
«Затем Чалкучима сказал, что по приказу касика он три или четыре раза выступал с большой армией против христиан. Но, как уже известно христианам, его правитель Атауальпа лично приказал ему отступить из страха, что христиане убьют его… Тогда они отнесли этого индейского военачальника в дом Эрнандо Писарро и приставили к нему хорошую охрану. Такая охрана была необходима, потому что значительная часть армии подчинялась больше его приказам, чем приказам их господина, самого Атауальпы… И хотя он сильно обгорел, многие индейцы пришли служить ему, потому что они были его слугами». Позже Эрнандо Писарро засвидетельствовал, что Чалкучиму принесли к нему «с обожженными руками и ногами и высохшими сухожилиями; и я лечил его в своем жилище».
Глава 3
Под давлением обстоятельств
В канун Пасхи, 14 апреля 1533 года Франсиско Писарро вышел из Кахамарки, чтобы приветствовать своего партнера Диего де Альмагро, который со свежими силами – его отряд насчитывал 150 испанцев – двигался в глубь страны. «Оба старых друга и компаньона встретились, изъявляя взаимную любовь. Маршал [Альмагро] немедленно нанес визит Атауальпе, поцеловал его руку с великой почтительностью и дружески побеседовал с ним». Атауальпе было нечему радоваться, так как вновь прибывшие кардинально изменили баланс сил в Кахамарке.
Хотя Альмагро и болел в Панаме, он выполнил свою часть партнерского соглашения: экипировал вооруженный отряд из 153 испанцев и 50 лошадей, построил корабль «с двумя топселями», заполучил корабли Эрнана Понсе де Леона и знаменитого мореплавателя Бартоломе Руиса – они незадолго до этого вернулись из Перу – и пошел на кораблях на юг вдоль Тихоокеанского побережья. Альмагро, как и ранее Писарро, высадился на побережье Эквадора, и его экспедиция выбилась из сил, ведя поиск вдоль него. Он двинулся к Тумбесу, но местные жители не шли с ним на контакт; и только когда один из его кораблей доплыл до Сан-Мигеля, он и его люди узнали о таком успехе их соотечественников, о котором нельзя было и мечтать. Писарро со своей стороны послал своего секретаря Педро Санчо и других, чтобы поджидать Альмагро на побережье. Он даже хотел послать золото для вновь прибывших, чтобы заплатить за их корабли, так как ходили нехорошие слухи, что Альмагро, возможно, попытается начать свой собственный завоевательный поход.
Процессия воинов-инков, плачущих от наказания
Небольшая группа Эрнандо Писарро возвратилась в Кахамарку спустя одиннадцать дней после прибытия Альмагро. Таким образом, силы испанцев в городе почти удвоились и вооруженный отряд чужестранцев принял очертания авангарда агрессоров. Инка немедленно заподозрил, что он никогда не откупится от испанцев. «Когда приехал Альмагро со своими людьми, Атауальпа стал испытывать беспокойство и страх, что его ждет смерть». Он спросил, намереваются ли испанцы основать постоянное поселение и «как должны быть поделены индейцы между испанцами. Губернатор сказал ему, что каждому испанцу будет отдан один касик. Атауальпа спросил, собираются ли испанцы поселиться со своими касиками. Губернатор ответил, что нет, что испанцы будут строить города, в которых они будут жить все вместе. Услышав это, Атауальпа сказал: «Я умру…» Губернатор разубедил его, пообещав отдать ему лично провинцию Кито, а христиане займут территорию от Кахамарки до Куско. Но так как Атауальпа был умным человеком, он понял, что его обманывают, и стал очень ласков с Эрнандо Писарро, который пообещал, что никогда не согласится на то, чтобы Инку убили».
Атауальпа лелеял надежду, что договор насчет выкупа был еще в силе, хотя он теперь понял, что испанцы с одинаковым нетерпением ждали как прибытия Альмагро с подкреплением, так и золота для выкупа. Теперь караваны с сокровищами приходили все чаще, и 3 мая Писарро приказал, чтобы накопленное к этому времени золото и серебро было переплавлено. А 13 мая вернулся первый из трех испанцев, ушедших на разведку в Куско. Он принес захватывающие вести о золоте этого необыкновенного города, которое уже находилось в пути в Кахамарку. Спустя месяц Эрнандо Писарро уехал из Кахамарки в Испанию, взяв с собой для короля отчет об успехе экспедиции и 100 тысяч кастельяно золота (1 кастельяно = 4,55 г).
Теперь у испанцев было огромное количество изделий из драгоценных металлов, скопленных с момента их первой высадки в Перу. Все сокровища тщательно охранялись стражей Писарро, и ни один испанец не мог что-нибудь взять себе. В конце концов, 17 июня губернатор издал указ о распределении серебра, а также о переплавке и апробировании золота; распределение золота не проводилось до 16 июля. Индейские кузнецы осуществляли переплавку в девяти кузнечных горнах под руководством слуги Писарро Педро де Пинеды. Переплавка серебра и золота продолжалась с 16 марта до 9 июля; в течение многих дней кузнецы переплавляли по 60 тысяч песо – более 600 фунтов золота. Свыше 11 тонн золотых изделий было скормлено кузнечным горнам в Кахамарке; из них получилось 13 420 фунтов 22,5-каратного «настоящего золота». Изделия из серебра после переплавки дали около 26 тысяч фунтов «настоящего серебра». Большей частью это были вазы, статуэтки, ювелирные украшения, домашние принадлежности, шедевры, сделанные руками кузнецов-инков. Уничтожение этих художественных изделий было невосполнимой потерей. О великолепии того, что было уничтожено, мы можем судить лишь по качеству керамики и тканей инков, а также по немногочисленным уцелевшим предметам из драгоценных металлов.
Золото и серебро, вышедшее из переплавки, было официальным образом промаркировано королевским клеймом, чтобы показать, что оно было переплавлено на законных основаниях и что королевская пятая часть уже уплачена. Сокровища были педантично описаны армейскими нотариусами и королевскими чиновниками, прибывшими с Альмагро. Доля всадника составила около 90 фунтов золота и 180 фунтов серебра, а пешие солдаты получили половину этого количества. Себе Франсиско Писарро взял долю, почти в семь раз превышающую долю всадника, и получил «в подарок» трон, на котором путешествовал Атауальпа: он был сделан из 15-каратного золота и весил 183 фунта (83 килограмма). Эрнандо Писарро получил долю в три с половиной раза большую, чем доля всадника, а Эрнандо де Сото – в два раза большую. Переплавщик и клеймовщик получили один процент от общего количества, а пробирщик – премию. Королевская казна получила пятую часть всех сокровищ, и чуть меньше половины всей этой суммы Эрнандо Писарро уже повез в Испанию. Священнослужители получили меньшую долю, чем пешие солдаты, и всего лишь символические награды были вручены испанцам, только что прибывшим с Альмагро, а также тем, кто оставался на побережье в Сан-Мигеле.
«Когда Атауальпа услышал об отъезде Эрнандо Писарро, он зарыдал, сказав, что раз Эрнандо Писарро уезжает, то его теперь убьют». 13 июня, на следующий день после отъезда Эрнандо из Кахамарки двое испанцев, наконец, вернулись из Куско, приведя небывалый караван из 225 лам, навьюченных золотом и серебром из храмов этого города; и еще 60 лам, везущих золото более низкого качества, прибыли спустя несколько дней. Невозможно оценить стоимость этого выкупа в современных условиях. Покупательная способность золота и серебра изменилась со времен XVI века, изменилась и относительная стоимость товаров и услуг и потребность в них. В Перу сокровища стоили значительно меньше, чем в Европе. И тем не менее интересно узнать, на сколько потянул бы выкуп Атауальпы на современном рынке ценных металлов. Золото стоило бы 2 570 500 фунтов стерлингов (6 169 200 долларов), а серебро – 283 850 фунтов стерлингов (681 240 долларов); всего – 2 854 350 фунтов стерлингов (или 6 850 440 долларов).
Внезапное высвобождение таких несметных сокровищ привело к тому, что Кахамарка превратилась в город золотой лихорадки, где цены на европейские товары вызывали головокружение. «Если один человек был должником другого человека, он расплачивался кусочком золота, даже не взвешивая его и не беспокоясь о том, не стоит ли он вдвое больше, чем сумма долга. Должники ходили от дома к дому вместе с индейцем, нагруженным золотом, в поисках своих кредиторов, чтобы выплатить им долги».
Когда Атауальпа увидел, что все сокровища, привезенные в качестве выкупа, переплавили, а он все
