цитадели слишком много защитников и их запасы воды и продовольствия быстро истощаются. «Однажды вечером после ужина, почти в час вечерни, они вдруг появились за пределами крепости, стремительно атаковали своих врагов и прорвали их ряды. Они ринулись вниз по склону горы по направлению к Сапи и стали подниматься к Карменке». Скрывшись за рекой Тульюмайо, они поспешили в лагерь Манко в Кальке умолять о подкреплении. Если оставшиеся 2 тысячи защитников смогли бы удержать крепость Саксауаман, то контратака индейцев могла бы загнать испанцев в ловушку ее мощных стен.
Вильяк Уму перепоручил оборону Саксауамана одному благородному инке, орехону, который поклялся биться с испанцами насмерть. Этот человек почти в одиночку собрал всех защитников, совершая героические подвиги, «достойные любого римлянина». «Этот орехон быстро перемещался, как лев, с одной стороны башни на другую на самом верхнем ее уровне. Он отражал любые попытки испанцев взобраться наверх при помощи штурмовых лестниц. И он убивал тех индейцев, которые пытались сдаться в плен. Он разбивал им головы своим боевым топором и сбрасывал их вниз с башни». Из всех защитников у него одного было стальное европейское оружие, которое делало его равным соперником для нападающих в рукопашном бою. «Небольшой круглый щит прикрывал его плечо; в одной руке у него был меч, а в другой руке, прикрытой щитом, он держал боевой топор; на голове у него был надет испанский шлем». «И каждый раз, когда его люди сообщали ему, что в каком-то месте пробирается испанец, он налетал на него, как лев, с мечом в одной руке и щитом в другой». «Он получил два ранения стрелами, но не обращал на них внимания, как будто ничего не произошло». Эрнандо Писарро организовал все так, чтобы башни подверглись штурму одновременно при помощи трех или четырех штурмовых лестниц. Но он приказал, чтобы отважного орехона захватили в плен живым. Испанцы довели до конца свою атаку при поддержке большого количества индейцев-союзников. Сын Манко писал: «Это сражение было кровопролитным для обеих сторон из-за большого количества индейцев, воевавших на стороне испанцев. Среди них были два брата моего отца, которых звали Инкиль и Уаспар, со своими сторонниками, а также много индейцев– каньяри и чачапойяс». Когда сопротивление индейцев было сломлено, орехон швырнул свое оружие под ноги атакующих испанцев в приступе безумного отчаяния. Он схватил пригоршню земли, запихал ее себе в рот и расцарапал себе лицо от горя, затем он закутал голову плащом и прыгнул с верхнего этажа крепости вниз, навстречу своей гибели, выполняя клятву, данную им Инке.
«После его смерти оставшиеся индейцы отступили, так что Эрнандо Писарро со всеми своими людьми мог войти. Они предали мечу всех, кто находился внутри крепости, а было их 1500 человек». Многие сами бросались вниз со стен. «Так как стены были высоки, те, кто упал первым, разбились насмерть. Но некоторые из тех, кто упал позже, выжили, потому что они приземлялись на огромную груду мертвых тел». Огромное количество трупов лежало незахороненными и служило добычей для грифов и гигантских кондоров. На гербе города Куско, пожалованном ему в 1540 году, были изображены «восемь кондоров, представляющих собой очень больших птиц, похожих на грифов, которые живут в провинциях Перу, в память о том, что, когда крепость была взята, эти птицы спустились с небес, чтобы пожрать погибших там индейцев».
Эрнандо Писарро немедленно расположил в Саксауамане гарнизон из 50 пехотинцев и поддерживающих их индейцев– каньяри. Из города в спешном порядке было доставлено продовольствие и емкости с водой. Верховный жрец Вильяк Уму вернулся с подкреплением, но было уже поздно спасать защитников цитадели. Он провел решительную контратаку, и яростное сражение за Саксауаман продолжалось еще три дня, но испанцев так и не выбили из крепости, и к концу мая они выиграли его.
Обе стороны понимали, что овладение крепостью Саксауаман могло стать поворотным пунктом в ходе осады. У индейцев теперь не было надежной базы, поддерживающей блокаду города, и им пришлось покинуть некоторые отдаленные районы, которые они занимали. Когда контратака на Саксауаман провалилась, испанцы ринулись из цитадели и преследовали деморализованных воинов до самой Кальки. Манко и его военачальники не могли понять, почему их огромная армия не сумела завладеть Куско. Его сын Титу Куси придумал диалог между Инкой и его полководцами. Манко: «Вы разочаровали меня. Вас было так много, а их так мало, и все же они не у вас в руках». На это полководцы ответили: «Нам так стыдно, что мы не осмеливаемся посмотреть тебе в лицо… Мы не знаем причину, разве что наша ошибка заключалась в том, что мы не напали вовремя, а твоя ошибка – в том, что не позволил нам сделать это».
Вполне возможно, что полководцы и были правы. Настойчивое стремление Манко дождаться сбора всей армии означало, что индейцы упустили фактор неожиданности, который им великолепно удавалось сохранять в начале мобилизации сил. Оно также означало, что их профессиональные военачальники не могли нападать, в то время как испанцы услали большую часть своей кавалерии на разведку в долину Юкай. Толпы народных ополченцев не обязательно увеличивали боеспособность национальной армии. Но Манко ясно чувствовал, что до тех пор, пока враг превосходит его людей в оружии, средствах защиты и маневренности, их единственная надежда нанести поражение испанцам состояла в численном перевесе. Тяжелые решительные бои первого месяца осады показали, что не только испанцы могут проявлять чудеса личной храбрости. И опять же, именно их ошеломляющее превосходство в рукопашном бою и маневренность благодаря лошадям сыграли главную роль в завоевании победы. Единственным оружием, в котором индейцы были с испанцами на равных, являлись метательные снаряды (камни для пращей, стрелы, копья и каменные шары, связанные между собой сухожилиями лам), а также заранее приготовленные оборонительные рубежи, такие, как брустверы, террасы, рвы и затопление участков местности. Но и метательные снаряды, и заранее подготовленные оборонительные рубежи редко когда приводили к смерти одетого в доспехи испанца. Так что осада Куско была боем не на жизнь, а на смерть.
Манко можно было также критиковать за то, что он лично не руководил штурмом Куско. Очевидно, он оставался в своем штабе в Кальке в течение всего решающего первого месяца осады. Он использовал свою власть и энергию для того, чтобы достичь почти невозможного: одновременно поднять восстание по всему Перу и организовать продовольственное и иное снабжение огромной армии. Но присутствие Инки было необходимо в Куско. Хотя в его армии и было много выдающихся военачальников, ей не хватало вдохновения, которое ей дал бы лидер такого масштаба, как Чалкучима, Кискис или Руминьяви.
Падение Саксауамана в конце мая ни в коем случае не означало конца осады. Огромная армия Манко формально владела городом еще в течение трех месяцев. Вскоре испанцы узнали, что атаки индейцев прекратились из-за религиозных праздников в каждое новолуние. Они полностью использовали каждое затишье, чтобы снести разрушенные пожаром дома, засыпать вырытые врагом рвы и починить свои собственные укрепления. В течение всего этого времени бои продолжались, причем обе стороны проявляли немалую храбрость.
Один эпизод послужит иллюстрацией типичной дневной стычки. Педро Писарро находился в боевом охранении вместе с двумя другими кавалеристами на одной из сельскохозяйственных террас на краю Куско. В полдень его командир Эрнан Понсе де Леон привез продовольствие и попросил Педро Писарро еще раз объехать патрулируемую территорию, так как ему некого было больше послать. Писарро перехватил немного еды и выехал на другую террасу, чтобы присоединиться к Диего Мальдонадо, Хуану Клементе и Франсиско де ла Пуэнте, которые несли караульную службу.
Пока они все вместе болтали, появились несколько индейских воинов. Мальдонадо поскакал за ними. Но он не разглядел ям, которые вырыли индейцы, и его конь упал в одну из них. Педро Писарро ринулся на индейцев, избегая ям, и дал шанс Мальдонадо и его коню, которые получили серьезные ранения, вернуться в Куско. Индейцы вновь вернулись, чтобы подразнить оставшихся трех испанцев. Писарро предложил: «Быстрее! Давайте прогоним этих индейцев и попробуем поймать кого-нибудь из них. Ямы, которые они вырыли, теперь позади нас». И вся троица бросилась вперед. Двое повернули на полпути и вернулись на свой пост, но Писарро на полном скаку «стремительно помчался за индейцами». В конце террасы у них были вырыты маленькие ямки-ловушки для лошадиных копыт. Когда он попытался повернуть коня, конь попал ногой в ямку и сбросил седока. Один из индейцев поспешил к коню и попытался его увести, но Писарро поднялся на ноги, догнал его и убил колющим ударом в грудь. Конь вырвался и убежал, чтобы присоединиться к другим конным испанцам.
Писарро стал защищаться при помощи меча и щита, сдерживая индейцев, которые подбирались к нему поближе. Его товарищи увидели, что его конь примчался без седока, поспешили к нему на выручку и атаковали индейцев. «Они зажали меня между своих лошадей, велели мне схватиться за стремена и скакали так во весь опор некоторое время. Но вокруг было столько индейцев, что это было бесполезно. Будучи обремененным доспехами и уставшим от борьбы, я не мог бежать. Я закричал своим спутникам, чтобы они