– Дорогая?
– Чертовски.
– Сколько?
– Ей нет цены.
– Сто тысяч дадут?
– С закрытыми глазами.
– Полмиллиона? Миллион?
– Нет цены. Миллион наверняка.
– Покажи.
Смулка стал перелистывать книгу.
– А та маленькая картинка дорого стоит? – спросил он.
– Герымский? Изрядно.
– Ну тогда бери.
Хенрик взял картину. Стал рассматривать. Он знал ее по многочисленным репродукциям. «Счастье идет мне в руки, будут деньги, обзаведусь всем необходимым, – подумал он, поворачивая полотно во все стороны. – Темные, неподвижные деревья, – думал он, – кора с застывшими потеками живицы, запах которой напоминает… Не помню. Запах распущенных волос, которые мелькнули и исчезли. Не помню. Беспокойство не проходило, буду богатый, сейчас начнется. Знаю эту картину, Герымский висел в Национальном музее в Варшаве, сейчас начнется то еще, я уже чувствую. Смулка выше меня, и кулаки у него как гири». Хенрик положил полотно в ящик.
– Нет, – сказал он.
– Я возьму эти каракули, а ты картинку, – настаивал Смулка.
– Оставь, это народное достояние.
– От народа не убудет. Бери картинку.
– Она мне не нужна.
– Разбогатеешь. – Положи книгу.
– А мне нужна, – сказал Смулка.
– Положи книгу!
– Смотри, плохо будет.
– Доктор Мелецкий… – начал Хенрик. Смулка опять рассмеялся.
– Ты что, Хенрик, дурак? Доктор давно бы тебя прикончил, а я только дам в морду. Хочешь – бери картинку, не хочешь – не бери, только держи язык за зубами, а то пожалеешь.
«Пожалею. Это точно. Я попал к бандитам. Они думают, что могут здесь творить что хотят. Посмотрим. А может, не стоит? Может, лучше плюнуть? В конце концов, какое мне до всего до этого дело».
– Положи книгу, – сказал Хенрик. – Положи назад в ящик. Закроем и отошлем в Варшаву.
Смулка стоял не двигаясь, исподлобья глядя на Хенрика.
– Живым ты отсюда не выйдешь, – сказал он.
– Хорошо, хорошо. Положи…
Руки у Смулки были заняты, и можно было ударить его по морде. «Потом дам пинка в живот. Но книга. Восемь столетий, нет, пусть сначала положит».
– Свинья! – крикнул Хенрик. – Ты даже не знаешь, что у тебя в руках!
– Я знаю, что ты отсюда живой не выйдешь. Обещаю.
– Уже слышал.
– Но я сначала начищу тебе харю.
– Одной рукой этого не сделать. Придется рукопись положить. Некоторое время Смулка стоял в нерешительности.
– Отложено – не уничтожено, – буркнул он наконец, положив рукопись на ящик.
– Положи ее внутрь, а то она попортится, – сказал Хенрик.
– Плевать.
– Миллион, – напомнил Хенрик.
– Это правда.
Смулка презрительно улыбнулся. Он подошел и махнул рукой в воздухе для устрашения перед самым носом Хенрика. Хенрик инстинктивно отстранился.
– Ну что ты суешься? – сказал Смулка. – Торопишься на кладбище?
– Я был рядом.
