Заведение было невелико, сложено из темных, продубленных временем бревен. На резной вывеске, которая покачивалась над узким входом, было написано: «Шартек», а ниже надписи изображена кольчуга, скрещенная с парой перчаток. Магьер вошла в мастерскую.
Здесь стоял густой запах едкого масла, железа и выделанной кожи – такой густой, что он, казалось, оседал на губах. Приземистый старичок в кожаном фартуке сидел за столом, обрабатывая протравой кусок кожи. При виде Магьер он приветственно кивнул, не отрываясь от работы.
На грубо сколоченных столах были грудами навалены разнообразные товары – от жилетов и перчаток до подшлемников и ремесленных фартуков. На широкой скамье валялись вперемешку инструменты, обрезки кожи, ремешки и кусочки металла. Вскоре Магьер отыскала то, что ей было нужно.
На крюке, вбитом в дальнюю стену, висела кожаная кольчужная рубаха. На груди были ромбами нашиты железные кольца – точнее, крепились тонкими кожаными ремешками, так что поврежденные кольца заменить будет просто. Покрой удобный, кожа плотная, но не слишком толстая, двигаться в этой рубахе будет легко. Вот только рукава до локтя, и сама рубаха длинновата. Магьер сняла ее и отнесла к старому мастеру.
– Это мне подойдет, – сказала она, – только надо кое-что переделать, причем немедленно.
Мастер кивнул, и Магьер принялась объяснять ему, что именно ей нужно. Когда дело было сделано, подол рубахи спереди и сзади был обрезан острым углом, на ней появились четыре разреза до талии. Рукава тоже были укорочены. В итоге кольчужная рубаха потеряла отчасти свои защитные качества, но Магьер рассудила, что эти перемены будут удобны для Лисила, учитывая его манеру драться.
– Сколько? – спросила она.
– Серебряный соверен, – не моргнув глазом ответил старик.
У Магьер дух захватило, но ничего не поделаешь – цена справедливая. Она отсчитала мастеру четыре серебряных шиллинга – каждый составлял пятую часть соверена, – а остаток отдала серебряными пенсами. Того, что осталось в кошельке, хватит им еще на два, в лучшем случае три дня. Магьер вышла из мастерской, неся под мышкой свернутую рубаху, и обнаружила, что спутники уже дожидаются ее около кареты.
Винн восхищенно улыбалась, разглядывая Лисила, и эта улыбка отчего-то вдруг разозлила Магьер. Лисил был в обновке – полотняной рубашке темно-коричневого цвета, который был ему очень к лицу. Голова его была повязана черным шарфом. При виде Магьер он драматически воздел руки к небу:
– Ну, теперь-то ты довольна?!
– Не совсем, – отрезала она, швырнув ему сверток.
Лисил развернул его и, увидев кольчужную рубаху, потрясенно уставился на Магьер. Глаза его метали молнии.
– Да ни в жизнь!
– Надень, – отрезала она.
– Я не смогу драться в
– Надень, Лисил, – Магьер повысила голос, – или я позову оттуда, – она ткнула пальцем в сторону кузницы, – четверых самых дюжих подмастерьев, чтоб держали тебя покрепче, и сама
Винн отпрянула с неподдельным испугом и прижалась спиной к стенке экипажа. Ватц, напротив, упоенно глазел на эту сцену и явно надеялся, что Лисил откажется – просто для того, чтобы посмотреть, чем это закончится.
– Ладно! – буркнул наконец Лисил.
Он полез в экипаж, и Малец поспешно убрался у него из-под ног. Винн назвала кучеру первый адрес, и Магьер махнула рукой ей и Ватцу – забирайтесь, мол. Когда она последней, залезла в экипаж, Лисил уже почти стянул через голову коричневую рубашку.
– Надевай поверх рубашки, недоумок! – рявкнула Магьер.
Лисил, чье лицо наполовину было скрыто воротом рубашки, ожесточенно глянул на нее. Малец благоразумно отодвинулся от него в самый угол сиденья. Одним раздраженным рывком Лисил вернул коричневую рубашку на место и принялся натягивать кольчужную рубаху. Делал он это долго и неуклюже, всем своим видом выражая отвращение к навязанной обновке. Магьер и не подумала ему помогать – не хватало еще потакать ребяческим капризам!
Закончив дело, Лисил с трагическим видом дернул за высокий ворот кольчужной рубахи и мрачно уставился в окно. Теперь он смахивал не на увешанного оружием бродягу, а скорее на бродячий арсенал, но, по крайней мере, он стал менее уязвим. Взгляд Магьер невольно переместился на его правое запястье, видное в расстегнутой манжете коричневой рубашки – застегнуть ее мешала рукоять стилета. Шрамы на запястье до сих пор бросались в глаза.
Да, кольчужная рубаха защитит Лисила от многого, только не от нее, Магьер. И не от него самого.
Лисил чувствовал на себе пристальный взгляд Магьер. Стало быть, она заботилась о его безопасности. Но теперь-то, когда она наконец добилась своего, к чему эти обеспокоенные взгляды? Вечно она не в духе, вечно между ними что-то не ладится – положительно, Лисил был уже по горло сыт всем этим, в том числе и самой Магьер. Из-за чертовой кожаной рубахи у него вся кожа зудит, точно выспался на муравейнике.
Все утро наемный экипаж исправно возил их по внутреннему крепостному кольцу и в богатые кварталы среднего кольца – и все для того, чтоб Малец, выпрыгнув на мостовую, принюхался – и тут же запрыгнул назад в экипаж. Иногда он даже не давал себе труда принюхаться. К полудню многострадальное терпение Лисила иссякло почти до донышка.
И вдруг Малец вскочил, принюхался – и, дрожа от нетерпения, высунул голову в окошко на двери экипажа. Трое людей воззрились на него с нескрываемой надеждой. Лисил привстал и, перегнувшись через пса, тоже выглянул в окошко.
И увидел небольшой, но шумный рынок, который раскинулся неподалеку от городских ворот. Несколько уличных торговцев поставили на людном перекрестке свои тележки, наполненные нехитрыми закусками.
