– Убирайся.
– У меня есть сведения, – сказал Чейн, – касательно твоего соплеменника, который недавно появился в городе.
После краткой паузы дверь со скрипом приотворилась.
Взору Чейна предстал заряженный арбалет в руках хозяина дома, стоящего в тени дверного проема. Эльф был необычайно худ, с острыми ушами и всклокоченными, песочно-светлыми волосами. На нем был длинный серый, изрядно выцветший плащ, опускавшийся до самых пят. Смуглая кожа эльфа имела нездоровый вид, словно он плохо питался и редко бывал на солнце. У него было длинное лицо с острым треугольным подбородком, и к тому же он был выше ростом и худощавей, чем человек, которого отыскал Тихко.
– Единственный эльф в этом городе – я сам, – прошипел он. – А теперь прекрати молотить в мою дверь и убирайся.
– Ошибаешься. Ты – не единственный.
– Чушь! – фыркнул эльф и хотел уже захлопнуть дверь.
– Если не желаешь ничего мне рассказать – я расскажу сам. В городе появился полукровка. Молодой, ловкий, сильный, владеющий необыкновенными боевыми приемами. Любимое его оружие – стилеты, а его спутники – женщина-воин и пес. У меня есть вопросы. Найдутся у тебя ответы?
Арбалет, направленный на Чейна, даже не дрогнул, однако Чейн заметил, как янтарные, налитые кровью глаза эльфа на миг чуть уловимо расширились, и услышал, как участился его пульс.
– Ошибаешься, – тихо повторил эльф.
Дверь захлопнулась, и Чейн услышал, как изнутри с железным лязгом легли на место засовы.
Чейн был взволнован не на шутку. С тех пор как он ушел искать пищу для Сапфиры, прошло слишком много времени. Торет, вероятно, уже в бешенстве мечется по гостиной, однако Чейн выяснил еще далеко не все, что хотел, а возможности вернуться сюда у него может и не быть. Позже он придумает для Торета какое-нибудь правдоподобное объяснение и покорно выслушает его упреки. Выйдя снова на улицу, Чейн свернул за угол и, притаившись в тени убогой мазанки, приготовился ждать и наблюдать.
Вскоре его слуха достиг ритмичный, едва уловимый звук. Шаги.
Чейн тщательно оглядел дом – дверь и окна как были, так и остались закрыты. Тогда он сосредоточился на звуке шагов – сосредоточился так, что они грохотом отозвались у него в ушах, – и тогда медленно повернулся к улице, ночным зрением пронизая темноту.
Одинокая тень бесшумно двигалась мимо лачуг, и Чейн, проскользнув на другую сторону улицы, последовал за ней.
Силуэт, закутанный в плащ, аккуратно обогнул тусклые круги света от редких уличных фонарей и направился к выходу из города. У внешних ворот его остановили стражники. В ярком свете фонарей, горевших у кордегардии, Чейн разглядел под капюшоном серого плаща лицо эльфа. Эльф обменялся парой слов со стражником, распахнул для осмотра плащ и беспрепятственно двинулся дальше.
Выждав с полминуты, Чейн тоже направился к воротам.
Стражи здесь в эту ночь было многовато. Кроме четверых кольчужных драгун в коротких форменных плащах, в карауле стояли еще двое вооруженных людей штатского вида, скорее всего – местные констебли.
– И куда же это вы, господин мой, собрались в столь неурочный час? – осведомился один из стражников.
Чейн остался холодно-вежлив, но окинул нахала медленным оценивающим взглядом, отчего тот невольно поежился.
– Я навещал жилище моих слуг и припозднился, – ответил он. – До утра уже недалеко, а потому я решил погулять, покуда не откроются местные трактиры. Все равно отправляться спать уже бессмысленно.
Стражник бегло оглядел Чейна, глянул на улицу за его спиной и кивнул.
– Как пожелаете, господин мой, – сказал он, отступая в сторону. – Вы только в закоулки не забредайте, держитесь там, где светло.
Чейн пошел дальше, почти прижимаясь к стенам домов, то и дело ныряя в проулок, чтобы ненароком не нагнать свою дичь. За пределами города выслеживать в темноте эльфа оказалось даже легче – дома здесь стояли все реже, между ними мелькали небольшие поля и рощицы. Эльф шел крадучись и в конце концов свернул с дороги в лес. Чейн последовал за ним, бесшумно продвигаясь от дерева к дереву и терпеливо повторяя маршрут эльфа.
Лес становился все гуще. Чейн крался вперед, пригибаясь к земле, стараясь по широкой дуге справа обходить тропу, по которой шел эльф. Проползая под нижними ветвями деревьев, он одной рукой тщательно расчищал перед собой землю, чтобы не хрустнуть нечаянно попавшей под ногу сухой веткой.
Эльф остановился перед огромной старой елью, высоко вздымавшейся в ночное небо. Нижние, редкие ветви ели расходились широко, обнажая могучий ствол. Эльф порылся в недрах своего плаща и вынул загадочный предмет. Продолговатый, заостренный на концах, он был величиной с ладонь, светло-желтый, и его гладкая поверхность тускло мерцала.
Приложив предмет к стволу ели, эльф прижал его ладонью и принялся шептать себе под нос. Затем он заговорил громче – и вдруг хлынул сбивчивый поток слов на эльфийском языке.
Чейн навострил уши. Казалось, что эльф разговаривает с деревом… но нет, его отсутствующий взгляд устремлен был в темноту леса.
Эльф разговаривал
Чейн немного знал эльфийский язык – за минувшие годы ему изредка попадались рукописи на этом наречии, однако слышать эльфийскую речь ему доводилось крайне редко. Он старательно вслушивался,
