основным свидетелем обвинения, Шмидтом. Допросы Фрича относились к самым длительным за всю историю гестапо. Бест чувствовал какое-то смутное беспокойство. Конечно, генерал-полковник не производил впечатления самоуверенного человека, он явно нервничал и прилагал усилия к тому, чтобы как-то обосновать возникновение разговоров о гомосексуализме. Даже рассказал, что как-то просто оставил у себя переночевать двоих юнцов. Неблагоприятное впечатление оставили и долгие дебаты Фрича со Шмидтом.
Тем не менее история, рассказанная Шмидтом, не показалась Бесту достоверной. К тому же упоминание графа фон дер Гольца в качестве якобы его клиента оказалось химерой. О своих сомнениях Бест доложил Гиммлеру. Рейхсфюрер СС ответил: «А ведь и у воров есть свое понятие о чести».
Эти его слова следовало понимать, что мошенники в таких случаях лгать не будут. Тем не менее предыдущие показания Шмидта были перепроверены, в результате чего выяснилось, что все его показания — чистая выдумка.
Доверенное лицо Нёбе, Ханс Бернд Гизевиус, доложил своему шефу, что в случае с Фричем произошла ошибка, о которой Гиммлер и Гейдрих знали, но ничего не предприняли, чтобы приостановить дело. Шелленберг подтвердил: «Когда у Гейдриха появились сомнения, дело уже лежало на столе Гитлера».
На Принц-Альбрехтштрассе опустился «железный занавес» молчания. Не было произнесено ни слова и не был даже сделан какой-нибудь намек об истинном положении дел с Фричем. Более того, гестапо предприняло отвлекающий маневр. Его руководство распорядились допросить всех солдат, бывших денщиками генерал-полковника. Не были забыты и его бывшие адъютанты, а также матери тех двоих парней, которые у него как-то заночевали. Майзингер же принимал необходимые меры к тому, чтобы завравшийся свидетель Шмидт вновь и вновь подтверждал свои прежние показания.
Былое доверие Гиммлера к Гейдриху пошатнулось. К тому же ему, как отмечал генерал Йодль, приходилось «постоянно выслушивать упреки со стороны высших офицеров вермахта». На Принц- Альбрехтштрассе почти ежедневно поступали сообщения, что среди офицеров нарастает решимость покончить с властью обеих полиций: и политической, и безопасности. Гейдриху стало известно, что к его противникам присоединился и адмирал Канарис.
Он вызвал к себе Шелленберга, приказав захватить пистолет с патронами. Вместе с Гейдрихом они пошли в казино гестапо. Время летело быстро, Гейдрих нервничал. Взглянув на часы, он произнес: «Если в течение этого часа они не выступят в Потсдаме, то можно считать, что опасность миновала».
Только тут до Шелленберга дошло, что Гейдрих вполне серьезно считал возможным выступление против него гарнизона Потсдама.
И в действительности некоторые военные планировали такие действия, однако в последний момент спасовали, ограничившись патетическими высказываниями. Начальник генерального штаба Бек пытался понять глубинный смысл аферы с Фричем, а новый главком сухопутных войск генерал-полковник Вальтер фон Браухич[121] решительно воспротестовал против действий гестапо. Генерал-полковник фон Фрич послал Гиммлеру письменный вызов на дуэль, но его секундант, генерал фон Рундштедт, вызов этот не передал, а оставил у себя в качестве сувенира. Только полковник Хосбах и шеф абвера Канарис при поддержке защитника Фрича графа фон дер Гольца и советника Закка бескомпромиссно выступили против чернорубашечников.
Закк и фон дер Гольц подвергли сомнению показания Шмидта. Им удалось доказать, что генерал- полковник фон Фрич никогда не имел удостоверения, якобы показанного им Шмидту, и не жил на Фердинандштрассе. Фрич вообще не курил и не носил пальто с меховым воротником. Тем не менее место происшествия, описанное Шмидтом, сомнению не подвергалось.
Тогда графу фон дер Гольцу пришла на ум мысль проверить адресные книги. И он нашел однофамильца генерала ротмистра в отставке фон Фрича, проживавшего на Фердинандштрассе, 20. Закк со своими людьми поспешил по указанному адресу и установил: ротмистр фон Фрич действительно был на вокзале Ванзее, вступал там в связь с неким мужчиной. У ротмистра было пальто с меховым воротником, и он был заядлым курильщиком. Более того, этот Фрич действительно пытался откупиться от шантажиста, предъявив квитанции о снятии со своего счета в Дрезденском банке за номером 10220 указанных Шмидтом сумм.
Граф фон дер Гольц тут же поехал к своему подзащитному и вместо приветствия воскликнул: «Господин генерал-полковник, вы победили! Нами найден настоящий Фрич, и вопрос закрыт».
Но тот высказал сомнение: «Фюреру, пожалуй, этого будет недостаточно. Да он в такое и не поверит».
Опасение Фрича чуть было не подтвердилось. Гестапо приняло меры и арестовало ротмистра, убрав его с глаз долой. А он ведь рассказал Закку, что еще 15 января 1938 года у него был инспектор гестапо Фелинг. И он ему показывал свой банковский счет! Однако друзья генерал-полковника не зевали, и гестапо было вынуждено выпустить ротмистра Фрича на свободу.
10 марта началось заседание суда верховного главнокомандующего вермахта в берлинском «Пройсенхаузе». На нем рассматривалось дело барона Вернера фон Фрича, которое стало краеугольным камнем для гестапо. Через несколько часов заседание было прервано: Гитлер вызвал главкомов всех видов вооруженных сил в имперскую канцелярию. Причина была сообщена Фричу доверительно: фюрер приказал ввести войска в Австрию. Процесс продолжился через семь дней. Гестаповский свидетель Шмидт пытался придерживаться своей версии. Однако неожиданно для многих председательствующий Геринг загнал его, как говорится, в угол, поставив несколько риторических вопросов.
18 марта был вынесен приговор: «По делу генерал-полковника в отставке барона Вернера фон Фрича суд верховного главнокомандующего вермахта… на основании разбирательства постановил: признать его по всем пунктам обвинения невиновным».
Гиммлер и Гейдрих ушли в глухую оборону, ожидая, что вермахт разыграет теперь свою козырную карту. Но генералы молчали. Лишь Хосбах с Канарисом подготовили «предложения», которые армия должна была представить Гитлеру. В них говорилось:
«А. Реабилитировать генерал-полковника барона фон Фрича в глазах общественности, поскольку причина его отставки была широко опубликована прессой. Б. Произвести необходимые изменения в руководстве гестапо. В первую очередь речь идет о Гиммлере, Гейдрихе, Йосте, Бесте, Майзингере, Фелинге и некоторых других».
Но генералы их не поддержали. Бек, прочитав «предложения», положил их в свою папку: в результате кризиса Бломберга-Фрича спинной хребет руководства вермахта был в политическом смысле сломан. К тому же Гитлер совершил упреждающий маневр: он созвал группу генералов и реабилитировал Фрича, естественно, не возвратив его на военную службу, но назначив почетным шефом 12-го артиллерийского полка, которым он когда-то командовал.
Гиммлер же приказал расстрелять шантажиста Шмидта, наложил дисциплинарное взыскание на инспектора Фелинга и перевел его на малозаметную должность. Принимавшего участие в расследовании дела Фрича комиссара Эберхарда Шиле уволили из гестапо. Майзингера перевели в 1939 году в оккупированную Польшу.
Гиммлеру потребовалось довольно-таки продолжительное время, чтобы оправиться от фиаско в деле Фрича. Не забывал он и упреков со стороны руководства вермахта в свой адрес. Поэтому когда стало рассматриваться дело одного из фюреров СС в связи с выдвинутым против него обвинением со стороны вермахта, он приказал группенфюреру СС Шреккенбаху, занимавшемуся этим вопросом: «Расследуйте все и очень основательно, чтобы меня снова не упрекнули в некорректном отношении к вермахту».
Свое участие в афере Фрича Гиммлер всячески отрицал, утверждая, что стал жертвой недобросовестных и ни на что не пригодных чиновников. Хауссер по этому поводу заметил: «А ведь мы ему тогда поверили».
Рейхсфюрер СС следил с некоторой опаской за тем, чтобы в адрес вермахта со стороны СС и полиции не поступало никакой критики. Нападки на армию он не позволял даже на секретных совещаниях с руководством СС. Когда бригадефюрер СС Лео Петри представил ему в январе 1939 года тезисы своего доклада на предстоявшем совещании группенфюреров СС в Берлине, в котором упоминалась афера Бломберга-Фрича, Гиммлер зеленым карандашом повычеркивал эти места, а на титульном листе написал: «Докладывать в таком духе нельзя». Вот некоторые примеры его правки. У Петри было сказано: «Вермахт по отношению к СС стал несколько уступчивее и сговорчивее». Корректура Гиммлера: «…стал относиться с большим пониманием». Фразу Петри: «Вермахт попытался военизированные подразделения спецназначения
