Дик прислонился спиной к входной двери и следил за исчезающей в утренней дымке машиной. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густые сосновые ветки. В воздухе все еще сохранялся запах дождя, но уже потеплело, и чувствовалась близость моря.
6
Когда он снова вошел в дом. Бет стояла у камина и вопросительно смотрела на него.
– Я… я слышала чей-то голос, – прошептала она срывающимся голосом, – кто это был?
– Мой друг. – Голос Дика звучал спокойно. – Он ветеран войны в Корее, домой вернулся без ноги, во время операции из него вынули столько шрапнели, что хоть открывай склад металлолома. Он работает в одном из секретных правительственных агентств.
Бет кивнула, хотя страх все еще не покидал ее.
– Как ты с ним познакомился? – Она пыталась говорить обычным тоном, но Дик уловил в ее голосе тревогу и подозрительность.
– Он брат Энн, моей покойной жены. Я знаком с ним давно. – Он улыбнулся при мысли о Крисе. – Это хороший парень, Бет. Может, ему и не удастся помочь нам, но верить ему можно.
– Ты рассказал ему… все?
– Все, о чем ты мне поведала. Как ты себя чувствуешь?
– Я бы приняла ванну, – сказала Бет, с недовольным видом разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. Длинные, ниспадавшие до самой талии волосы – когда-то ее гордость – теперь были безжизненны и блеклы. Рубашка, которую ей дал Дик, помялась и выглядела несвежей.
– Крис привез тебе кое-какие вещи. – Дик взял сумку, лежавшую на стуле. – Посмотрим, что там есть. – Он расстегнул молнию. – Так, у нас есть джинсы, кофточки…
Он вытащил две пары аккуратно сложенных джинсов, на них еще сохранялись ярлычки, затем клетчатую, белую с голубым блузку и еще одну белого цвета, затем два плотных свитера, белый и голубой. Бет с недоверием наблюдала за Диком.
– Носки, теннисные туфли. – Ворох одежды увеличивался на глазах. – И… м-м-м… некоторые другие вещи.
Бет разглядывала бледно-голубой лифчик и несколько кружевных трусиков.
– А это что? – Он держал за тоненькие бретельки что-то прозрачное и кружевное, лицо его было растерянным. – Наверное, ночная рубашка…
Бет молча кивнула, чувствуя, что вот-вот расхохочется. Но она боялась, что если начнет смеяться, то уже не сможет остановиться – так напряжены были ее нервы.
Дик выпустил из рук ночную рубашку, словно она обжигала ему пальцы, затем, снова пошарив в сумке, вытащил роскошный бледно-голубой пеньюар. Он откинул его со странным восклицанием, смысл которого для Бет остался непонятен, и подозрительно заглянул в сумку, как будто боясь того, что там еще может оказаться.
Так оно и есть! Дик громко выругался, вытащив из сумки пачку небольших пакетов, и поспешно сунул их в карман рубашки, не глядя на Бет. 'Она с любопытством посмотрела на него:
– Что это, Дик?
– Вудсток всегда оставляет последнее слово за собой, – сказал он немного раздраженно.
– Что это значит?
– Мужская глупость.
– Что?
Но вместо ответа он поднял пластиковый пакет с различными туалетными принадлежностями.
Бет с любопытством заглянула в него и прошептала:
– Боже мой, шампунь, зубная паста…
Дик посмотрел на нее, в уголках губ задрожала улыбка.
– Старина Крис, похоже, отлично знает, что нужно женщине, чтобы провести уик-энд вдали от дома.
Глаза Бет наполнились слезами. Она так давно не чувствовала даже самых элементарных проявлений заботы и внимания по отношению к себе!
– Эй, ты в порядке? – мягко спросил ее Дик.
Она отвернулась от него, пряча залитое слезами лицо, но его руки ласково обняли ее, притянули к себе, и она услышала его тихий, успокаивающий голос:
– Бет, ну что с тобой?
– Все в порядке, – солгала она, не поднимая головы. – Я… я… в порядке.
– Да, и я король Англии, – пробормотал он.
В следующее мгновение ее ноги подкосились, и Дик едва успел подхватить ее, – Бет потеряла сознание.
Это повторялось с ней и в течение следующего дня. На третий день Бет стало немного лучше. Она проспала большую часть дня, и в те короткие мгновения, когда просыпалась, казалась спокойной. Дик наконец решил, что дело пошло на поправку. И поклялся, что Молл заплатит за все те мучения, которые пришлось испытать Бет.
