смотреть, что слезы наворачиваются на глаза. Он это знал.
— Монтегью превратили тебя в бледную чопорную английскую леди. Я намереваюсь содрать с тебя все это, пока ты не превратишься снова в сияющую ирландскую красавицу.
— Но Монтегью ненавидят и презирают ирландцев.
Шон широко улыбнулся:
— Я знаю. Такая сладкая месть.
Эмерелд вдруг ясно поняла, что именно хотел сказать ее похититель. Он украл ее и везет с собой в Ирландию. И, как Шон заметил, у нее нет выбора. На нее нахлынули воспоминания. В тот день, когда они впервые встретились, шестнадцатилетняя девочка подумала, что однажды О'Тул приплывет за ней на большом корабле и они уплывут в Ирландию, где будут жить счастливо до конца дней. Она верила в это, и этот день пришел, и это было сегодня.
Шон О'Тул просто дьявол! Он всегда совершал такие сумасшедшие, невозможные, невероятные поступки. И все-таки в глубине души она радовалась, что ей не придется сегодня вечером возвращаться на Портмен-сквер и встречатьа с Монтегью, населяющими этот мавзолей.
Глава 14
— Эмерелд!
Она подскочила, как только Шон произнес ее имя. Молодая женщина провела на борту шхуны уже два дня, но едва виделась с ним.
— Что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы ты прекратила шарахаться от каждой тени. Я хочу, чтобы ты избавилась от своего страха. Этого демона, вонзающего в тебя свои отвратительные когти и мешающего тебе дышать. — Он не пытался даже коснуться ее, поэтому ей незачем было отшатываться от него. Его рука обвела море и небо. — Я хочу, чтобы ты оценила Ирландию и все ирландское.
Теперь Эмерелд ясно видела остров, выступающий из тумана.
— Здесь много веков, не прекращаясь, бушуют бури и дикие штормы. Это романтическая, волшебная земля, единственное место, над которым время не властно. Это рай и ад. Прикоснись к его красоте. Это навсегда останется у тебя в крови. Вдохни поглубже, Эмерелд. Ты чувствуешь?
Ноздри ее расширились, когда она глубоко вдохнула. Пьяняще пахло зеленью, чем-то острым и таинственным.
— Да… А что это?
— Свобода. Самый замечательный запах на свете.
Эмерелд вдохнула еще раз, а небо над ее головой непрестанно менялось. Да, свобода. «Я чувствую себя свободной, как будто меня выпустили из тюрьмы». Эмерелд перевела взгляд на Шона О'Тула.
— Ты был в тюрьме? — недоверчиво спросила она.
— Да. — Его темные глаза не отрывались от ее лица.
— Мой отец и Джек имеют к этому отношение?
— Они отправили меня туда.
Эмерелд была и шокирована и нет. Ее отец способен на все, а Джек его верный раб. Так вот зачем Шон украл ее — чтобы наказать их! С ее губ сорвался смех. По иронии судьбы, он их и в самом деле накажет. Не потому, что они любят ее, а потому, что ирландец украл их собственность.
Рассматривая молодую женщину, Шон понял, что она настолько наивна, что соблазнить ее можно в одно мгновение. Но ради собственного мрачного удовольствия он помедлит и насладится этим. Ему незачем соблазнять Эмму, маленькую английскую мышку. Он хочет, чтобы ему бросила вызов расцветшая ирландская красавица. Ему нужно, чтобы Эмерелд стала задорной и очаровательной, властной и игривой. Он хотел видеть ее беззаботной и безрассудной, дерзкой и восхитительной. И тогда он соблазнит ее. Великолепно!
Эмерелд терпеливо ждала, пока «Сера-1» пришвартовывалась к каменному молу и медленно опускался якорь. Шон подошел к ней и снова протянул затянутую в черную перчатку руку:
— Пойдем. Замок Лжи ждет тебя.
Она подала свою маленькую ручку и позволила ему помочь ей сойти с корабля. О'Тул провел ее по мосткам, под привратной башней, через широкие зеленые лужайки до входа в величественный особняк в георгианском стиле, известный как Грейстоунс.
В вестибюле Кейт Кеннеди, экономка, присев в реверансе, приветствовала хозяина:
— Добро пожаловать домой, милорд.
Не отрывая глаз от своей спутницы, Шон сказал:
— Кейт, это Эмерелд Фитцжеральд. — Его губы изогнулись. — Она будет жить у нас.
Эмерелд в замешательстве попыталась вырвать руку, но Шон не позволил ей этого. Он переплел ее пальцы со своими и ободряюще пожал их. Наградой ему послужило ответное пожатие Эмерелд и ее гордо поднятая голова.
— Ее спальней станет та, что примыкает к моей. — О'Тул отвел взгляд от своей пленницы только для того, чтобы подмигнуть Кейт. — Вы понимаете, только из-за вида из окна. — Его губы изогнулись еще больше. Хозяин дома двинулся к широкой лестнице, и Эмерелд не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Комната была выдержана в бледно-желтых и золотистых тонах, и создавалось впечатление, что здесь всегда солнце. Окна от пола до потолка, с выкрашенными белым переплетами, выходили на благоухающий сад и деревья вдали. А завершали картину зеленеющие округлые холмы, переходящие в высокие пурпурные горы.
Кейт следовала по пятам, а Шон провел Эмерелд в собственную спальню, смежную с ее комнатой.
— Если тебе надоест вид из окна, ты можешь прийти сюда. — Он подвел ее к окнам, глядящим на бурное море с его переменчивым настроением. Шон смотрел ей в лицо, замечая каждую его черточку.
Молодой человек не отрывал от нее взгляда, и это заставило Эмерелд задуматься о своей внешности. Она выпрямилась и почувствовала острую необходимость привести в порядок растрепавшиеся волосы. С порозовевшими щеками гостья вырвала свою руку из пальцев Шона и прошла обратно в свою комнату цвета примулы. Здесь были повсюду развешаны зеркала — на стенах, около кровати, у туалетного столика. Ее отражение ясно подсказало ей, насколько бесцветной и незаметной выглядит она в своем чопорном английском платье. Эмерелд опустила глаза, как делала всегда в последнее время.
О'Тул уже снова возвышался рядом с ней. Она посмотрела на него и выпалила:
— Мне не во что переодеться! — Ее лицо стало пунцовым, когда она сообразила, как это прозвучало для Кейт.
Шон громко расхохотался:
— И, вне всякого сомнения, ты благодарна мне за то, что у меня нет ничего похожего на твою нынешнюю одежду. В Замок Лжи ткани свозят со всего света. Завтра ты сможешь выбрать. У нас есть шелк, бархат, кружево любого цвета и оттенка, о каком ты даже не мечтала.
— Я не могу позволить тебе одевать меня, — церемонно заявила Эмерелд.
Он пожал плечами:
— Тогда тебе придется ходить голышом, потому что я намереваюсь сжечь твой наряд, если, конечно, ты не захочешь доставить себе удовольствие и не сделаешь этого сама.
— Как бы не так! — выпалила Эмерелд.
Шон улыбнулся ей весьма одобрительно:
— Значит, будешь ходить голышом.
— Стыдитесь, милорд! Вы постоянно заставляете девушку краснеть ради собственного развращенного удовольствия, — заговорила Кейт.
Шон округлил глаза и подмигнул Эмерелд:
— Я окружен женщинами. Я, наверное, сошел с ума, раз украл еще одну.
— Вы ее украли? — выдохнула экономка.
Взгляд графа Килдэрского задержался на губах Эмерелд, скользнул по груди и вернулся к зеленым глазам.
— Я просто не смог устоять, — признался он, скрываясь в собственной спальне и закрывая за собой дверь.
