— Мой корабль! Мой прекрасный корабль! — завопил Монтегью.
Команда тут же попрыгала в воду, пока судно не пошло ко дну.
Шон вырвал из рук старика мушкет и в ужасе смотрел, как тот падает на колени и униженно молит о пощаде.
— Я не собираюсь тебя убивать. Я не стану пачкать руки, — бросил Килдэр с презрением.
Шон понимал, что «Чайка» тонет и Монтегью утонет тоже, если он не спасет его. Но был еще один человек, все еще не умерший. И он сомневался, что сможет спасти обоих. О'Тул подошел к раненому, перевернул его на спину и отпрянул, увидев лицо Джека Реймонда. В голове мелькнула мысль, что, если оставить его лежать вот так, он отправится на дно вместе с кораблем и Эмерелд станет вдовой!
Но когда Джек попросил о помощи, Шон решил, что, несмотря ни на что, поможет ему, если сможет. «Чайка» опасно накренилась. Шон осмотрелся в поисках деревянного обломка, достаточно большого, чтобы послужить плотом. С чувством огромного облегчения он увидел, что его собственное судно «Сера-1» совсем рядом. Через несколько мгновений Фитцжеральды посыпались на тонущий корабль. Они схватили Уильяма Монтегью и перетащили его на «Серу-1».
— Рори! Помоги мне, — велел Шон.
Он поднял Джека за плечи, а Рори взял его за ноги. Но пока они поднимали его, изо рта у Реймонда хлынула кровавая пена. Его легкие были переполнены кровью.
— Шон, он умер! Давай убираться с этого тонущего гроба!
«Она никогда не поверит, что это не я убил его!» — яростно думал Шон, перепрыгивая на свою шхуну. Он увидел, как Джонни рассматривает своего отца, и направился к ним. Монтегью громко и бессвязно оплакивал свои корабли, свою жену, предательство зятя.
— Теперь видишь, что я имел в виду, когда говорил, что у него жалкий вид? — спросил Джонни. — Что ты с ним будешь делать?
— Я не собираюсь заниматься этим. Я передам его властям и надеюсь, что правосудие наконец восторжествует. Я уверен, что он станет отрицать убийство Джека Реймонда, но, возможно, нам удастся вытащить тело и найти свидетелей. Надо выловить команду из воды и держать матросов взаперти до тех пор, пока мы не выясним правду.
Шеймус О'Тул был вне себя от ярости и теперь, когда у него появилась аудитория, стал ругаться еще отчаяннее:
— Этот английский сын потаскухи уничтожает там наши суда, а я сижу тут без пользы, у меня нет этих чертовых ног, чтобы встать! Эмбер, знаешь ли ты, как долго я сидел в надвратной башне, ожидая, пока Монтегью ступит на мою землю? И вот в этот проклятый день он появляется, а моя задница отдыхает в Грейстоунсе! Эмбер, ты должна помочь мне добраться до башни!
— Шеймус, вы не можете ходить, а я не в силах поднять вас. Все мужчины отправились вниз к гавани, здесь нет никого, кто бы мог донести вас.
— Пойди разыщи Пэдди Берка. Он отнесет меня в мою башню!
— Шеймус, мистер Берк ушел вместе с Шоном и Джонни. Поверьте мне, если бы это было возможно, я нашла бы способ доставить вас туда. Я желаю этой проклятой свинье смерти еще сильнее, чем вы!
— Эмбер, девочка, — взмолился О'Тул-старший, — у меня четыре ружья, и ни одного под рукой. Я никогда не переживу такого позора! Я дал священную клятву застрелить его, как только его тень упадет на мою землю!
— Шеймус, вам не нужно ружье. Они, вероятно, не смогут подойти близко к дому.
— Мы этого не знаем! Хитрый Вилли не стал бы нападать, не имея больших сил. Я слышал два взрыва. Мы не знаем, сколько наших убито! После кораблей следующей мишенью станет Грейстоунс. Эмбер, будь доброй девочкой, сбегай и принеси мне ружье.
Несмотря на внешнюю невозмутимость, Эмбер вся горела от возбуждения. А что, если Монтегью и его люди атакуют Грейстоунс? Она знала, что почувствует себя лучше, если у нее в руках будет ружье.
— Ладно, Шеймус, я иду, но если кто-нибудь обо мне спросит, не говорите, что я ушла из дома. Где мне искать эти ружья?
— Я всегда хранил их заряженными и готовыми к бою. Они стоят у стены рядом с большим окном. Ты их не пропустишь.
Эмбер выскользнула через парадную дверь. В воздухе пахло смолой и порохом, но взрывов больше не было слышно.
Из бухты доносились мужские голоса, но теперь все выглядело намного спокойнее. Она отчаянно надеялась, что опасность уже позади.
Эмбер подхватила юбки и пустилась бегом по подъездной дорожке к привратницкой, потом вверх по лестнице, ведущей в башню. Она сразу же нашла ружья. Они оказались именно там, где их оставил Шеймус, — рядом с окном. Размышляя, взять ли все четыре или только два — для Шеймуса и для себя, Эмбер выглянула в окно и застыла.
С высоты башни ей открывался широкий вид на гавань и насыпную дорогу, ведущую к Грейстоунсу. По меньшей мере дюжина мужчин направлялась к дому, и впереди всех шел Уильям Монтегью!
Она в ужасе смотрела на него, сжавшись от страха и отвращения. И тут Эмбер заметила, что Монтегью не возглавляет шествие. Он идет шаркающей походкой впереди, потому что его взяли в плен. Ее страх мгновенно исчез, уступив место ненависти.
Эмбер взяла ружье, положила ствол на подоконник, задержала дыхание и тщательно прицелилась. Когда она нажала на спусковой крючок, ружье выстрелило и больно ударило ее в плечо. «Вот и еще один синяк, который я смогу записать на твой счет, Уильям, но это будет последний». Оконные стекла разлетелись вдребезги, и теперь Эмбер могла слышать, как кричат мужчины, сгрудившиеся вокруг упавшего.
Шон бросил остальных и бегом пустился к башне. Пока он несся вверх через две ступеньки, он кричал, чтобы Шеймус перестал стрелять. Темная тень О'Тула упала на порог, и он тут же остановился как пораженный громом. Его стальные глаза впились в элегантную женщину с янтарными волосами в сером шелковом платье. Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, наконец губы Эмбер чуть дрогнули в довольной усмешке:
— Всегда поступай так, как выгодно, и ты никогда не ошибешься.
Глава 38
Когда Эмерелд услышала выстрел, прозвучавший так близко к дому, ее начала бить дрожь. Она протянула дочку няньке:
— Я должна выяснить, что происходит.
Кейт перекрестилась:
— Не выходите на улицу, дитя мое. Вы обещали Шону, что все женщины останутся в особняке, потому что так безопаснее.
— Кейт, я больше ни секунды не могу здесь оставаться в полном неведении. Шон — смысл всей моей жизни. Если он ранен, я должна быть рядом.
Эмерелд сбежала по лестнице, распахнула парадную дверь Грейстоунса и понеслась по широким лужайкам по направлению к морю. Молодая женщина сразу же заметила группу мужчин на насыпной дороге, сгрудившихся вокруг человека, лежащего на земле.
«Пусть это будет не Шон, пусть это будет не Шон!»
Эмерелд увидела Джонни, и ее сердце почти перестало биться. Потом, подойдя к брату, Эмерелд узнала в лежавшем на земле человеке своего отца. Пуля попала ему в грудь, и Уильям Монтегью распростерся мертвый у их ног.
— Где Шон? — побелевшими губами прошептала молодая женщина.
Джонни какое-то мгновение пребывал в замешательстве.
— Он в башне.
Его сестра подхватила юбки и побежала к привратницкой. Ее мать ошиблась. Это не самозащита, а мщение! Когда она достигла подножия лестницы, Шон уже собирался спускаться. Эмерелд смотрела на него снизу вверх, ее чувства были в смятении. Она испытывала облегчение, видя О'Тула целым и невредимым, но от сознания, что он только что совершил наивысший акт насилия, ее охватывал ужас.
— Почему ты пристрелил его, как бешеную собаку? — закричала Эмерелд.
