побриться, и сине-черная щетина на подбородке добавляла ему мужественности. Ева с трудом отвела от него взгляд.
Она достала фольгу. Они долго выбирали приправы. От обилия специй у них разбежались глаза. Наконец они остановились на кервеле, базилике и сушеной петрушке. Затем Клинт завернул в фольгу рыбу и положил между тлеющими углями.
Когда дразнящий аромат поплыл по комнате, они оба поняли, насколько голодны.
— У меня текут слюнки, — призналась Ева.
Взгляд Клинта скользнул по ее рту.
— У меня тоже.
По его тону Ева поняла, что он имеет в виду. Она терпеливо ждала, пока рыба будет готова, но ей вдруг показалось, что та подгорает. Они оба бросились к камину. Ева вытащила фольгу из огня, но обожглась. Вскрикнув, поспешно сунула рыбу Клинту. Он положил фольгу на каминную плиту и взял ее руки в свои. На его лице была написана нежность, когда он осматривал ее пальцы.
— Все хорошо, я не сильно обожглась.
«По крайней мере, пока», — добавила Ева мысленно, почувствовав, как его тепло передается ее рукам и бежит вверх к плечам. Он отпустил ее руки, но не ее сердце.
Карп был невероятно вкусен. Пища богов.
— Я одна умяла целую рыбину! — воскликнула Ева.
— Ваше тело нуждается в пище. Я смастерю решетку и поджарю нам на ужин оленину.
— Я очень благодарна вам, Клинт Келли.
— Почему у меня такое ощущение, что вы хотите добавить «но»?
— Вы догадливы. Нам нужно перейти к делу.
Какое-то мгновение Клинт не мог понять, к какому делу. Она заставила его забыть о том, что между ними существуют еще и деловые отношения. Потом он догадался, что она говорит о доме.
— Вы уверены, что способны заниматься делами? — Абсолютно, — заверила она его.
— О'кей. Я предлагаю сто пятьдесят тысяч.
— Пожалуйста, будьте серьезны, господин Келли.
— Я совершенно серьезен, мисс Барлоу. Я предлагаю сто пятьдесят тысяч.
— Мы зря теряем время.
«Это спорный вопрос», — подумал он, но промолчал.
— За него просят двести пятьдесят тысяч.
— Вы наверняка не ждете, что я соглашусь на эту сумму.
— Нет, но сто пятьдесят тысяч неприемлемо.
— Для кого? Для вас? Вы не владелица дома, мисс Барлоу. Вы просто посредник и всего лишь сообщаете о предлагаемой цене.
— Я не буду передавать владельцу, что вы предлагаете сто пятьдесят тысяч за участок, который стоит двести пятьдесят.
— Минуточку. Никто ничего не говорил о том, сколько стоит этот участок с коттеджем. Мы обсуждаем запрашиваемую сумму. Он даже приблизительно не стоит двухсот пятидесяти.
Владелец дома, ее знакомый, говорил Еве то же самое. Она как будто слышала голос Джуди: «Он не может стоить больше ста восьмидесяти тысяч, Ева. Давай запишем его за двести».
Ева тогда ответила: «Подожди. Сейчас почти не продают собственность на берегу озера. Если ты не спешишь с деньгами, я бы хотела поставить его за двести пятьдесят тысяч и посмотреть, что из этого выйдет».
И ничего не вышло. Участок находился в продаже уже девять месяцев без единого предложения о покупке. Ева знала, на какую сумму оценивать недвижимость в черте города с точностью до нескольких долларов, но с загородной собственностью она имела дело впервые.
— По вашему авторитетному мнению, мистер Келли, сколько максимально, вы думаете, он стоит?
Келли уверенно ответил:
— Он стоит сто восемьдесят тысяч долларов.
Почему после всего, что она узнала о нем, она недооценила его деловую проницательность?
— Вы ошибаетесь, мистер Келли. Он стоит двести пятьдесят тысяч. Недвижимость на берегу Озера пользуется большим спросом, а этот дом меблирован.
— Какое последнее предложение вы получили по поводу этого дома, мисс Барлоу?
— Это секрет фирмы, господин Келли.
Клинт усмехнулся:
— У вас не было ни одного предложения.
Ева чуть было не ущипнула себя за то, что ясно дала ему это понять.
— Сколько времени он в продаже? — спросил он. — Держу пари, что больше года.
— Только девять месяцев.
Наступила пауза.
«Черт тебя возьми, Клинт Келли!» Ева была полна решимости. Ей требовался контракт на двести тысяч долларов, чтобы войти в «Клуб миллионщиков», и она заключит его, чего бы ей это ни стоило.
— Составьте контракт на сто пятьдесят тысяч, и я подпишу его.
— Нет. Запрашиваемая цена — двести пятьдесят, но я понижаю ее до двухсот двадцати пяти. Теперь шевелитесь вы.
— Мне незачем шевелиться, если вы отвергаете мое предложение.
— Господин Келли
— Клинт, — поправил он.
— Клинт, позвольте мне объяснить ситуацию с продажей недвижимости. Посредник имеет право надбавить пять процентов. Это неписаный закон.
— Благодарю вас за урок экономики. Теперь позвольте мне научить вас покеру.
— Вы снова надо мной смеетесь.
— Ева, по закону от вас требуется только сделать предложение о покупке. Я, видите ли, уже покупал недвижимость раньше.
— Участок на кладбище?
— Сарказм — низшая форма остроумия. Кстати, когда мой отец ушел в отставку, мы сделались партнерами в спортивном баре.
Ева уставилась на него:
— Не в «Келли» ли?
— Боюсь, что да, — сказал он, ухмыльнувшись. — Бизнес — это моя стихия.
— В таком случае, вы вполне можете позволить себе заплатить двести тысяч, черт побери!
— Могу, но не заплачу.
Почему вы не даете мне встречного предложения?
Клинт усмехнулся еще шире:
— Вы не даете мне шанс, вы все время сбиваете цену.
Она закрыла уши и разочарованно вскрикнула.
— Я так и думал, что вы не готовы заниматься делами, — сказал он мягко.
— Готова… впрочем, может быть, и нет.
Ева решила сдаться ему на милость.
— Клинт, позвольте мне быть с вами откровенной. Если я заключу сделку на двести тысяч долларов, объем моих сделок за этот год позволит мне вступить в «Клуб миллионщиков».
— Так, теперь дайте и мне изложить все прямо, — сказал он, стараясь не показать, как его забавляет этот торг. — Вы хотите, чтобы я повысил цену со ста пятидесяти до двухсот тысяч, потому что вам нужна эта сумма. Не понимаю вашей логики. Мы зашли в тупик. Я предлагаю взять тайм-аут.
— Не можете обойтись без спортивных терминов? Я ничего не понимаю в футболе.
— Мы должны иметь какие-то общие интересы.
Как насчет хоккея?
— Терпеть не могу.
