принялся щекотать, а она перевернулась на четвереньки и попыталась быстренько уползти от него. Не тут- то было! Он кинулся на нее и прижал своим телом.
Кэтрин смеялась и не могла остановиться.
— Хам невоспитанный! Сколько ты отдал, чтобы выкупить меня?
Патрик поцеловал ее в голую ягодицу, как раз под вытатуированной черной кошкой.
— Пять, — сказал он и стянул с себя дублет, а потом сорочку.
Она уселась на кровати и с сочувствием посмотрела на него.
— Бедный Патрик! Мне так жалко, что ты заложил Кричтон всего за пять сотен фунтов.
— За пять тысяч, — поправил он ее, удивившись.
— Ты за меня заплатил пять тысяч?
— Да, так что считай, я тебя купил и расплатился, Кэтрин.
— Мне нравится, как ты раскатисто произносишь мое имя — Кэтрин. У меня от этого мурашки бегут. — Напряженно она смотрела, как он расстегивает ремень. — Если мои услуги уже оплачены, проклятый лорд Стюарт, с какой именно услуги вы хотите, чтобы я начала?
Не моргнув глазом, он предложил:
— Для начала сними с меня сапоги.
— Мерзавец!
Она вскочила на постели и вцепилась ему в волосы. Притворившись, что ему страшно больно, он оторвал ее от себя и бросил на подушки. Потом, стянув сапоги и бриджи, улегся на спину и усадил ее на себя.
Его смуглое лицо стало напряженным.
— Моя прекрасная маленькая чертова кошка, я еще ни к кому не испытывал то, что чувствую к тебе.
— А как же иначе! Я хочу, чтобы ты не просто был влюблен в меня. Я хочу, чтобы ты обожал меня, поклонялся мне, сходил по мне с ума. — Ее волосы волной обрушились ему на лицо. — Я хочу, чтобы ты трясся надо мной, как над сокровищем.
Сидя на перекладине забора, ограждавшего выгон, Кэтрин смотрела, как Патрик занимается с дикими жеребятами. Ей в голову не приходило, что он может быть таким сосредоточенным. Но если речь шла о лошадях, Патрик был само терпение. Почти час он стоял, и просто наблюдал за жеребятами, дожидаясь, когда они обвыкнутся и подойдут к нему. Дождавшись первого движения в свою сторону, заговорил с ними тихо и ласково, бормоча и нашептывая какие-то волшебные слова, которые привлекали их.
Наконец тот, что посмелее, ткнулся носом в его кожаную куртку. И только после этого Патрик протянул ему заранее припасенное яблоко.
Прошел еще час. Небо стало заволакиваться серыми облаками, и Патрик снял Кэтрин с ее насеста.
— Завтра они подойдут к тебе. Ты уже решила, как их назовешь?
— Я думаю — Меч и Копье. Мне хочется, чтобы они стали сильными и несгибаемыми… Как ты.
— Лестью ты можешь добиться от меня всего, что пожелаешь, моя красавица.
Она рассмеялась в ответ.
— Я желаю тебя, только тебя и еще раз тебя.
Он приподнял черную бровь.
— Давай пойдем в библиотеку.
По дороге они столкнулись с Мэгги.
— Мы решили немного почитать в библиотеке, — объявила Кэтрин.
— Я прикажу растопить там камин.
— Не надо, Мэгги. Я сам займусь, — остановил ее Патрик.
Кэтрин подмигнула ей.
— Он большой мастер запалить огонь.
Нянька оглядела его с головы до ног.
— Н-да, с такой-то кочергой это немудрено. Мне от одного взгляда становится жарко.
Они закрыли за собой дверь в библиотеку и, подперев ее спинами, расхохотались.
— Понятно, откуда в тебе столько нахальства. С такой языкастой нянькой-шотландкой разве могло быть по-другому?
— Она вырастила меня как раз для такого неотесанного мужлана, как ты. — Кэтрин пощупала у него между ног возбужденное мужское естество и закружилась по комнате. — Как здесь чудесно! Если ты сегодня научишь меня каким-нибудь премудростям, мы завтра снова придем сюда.
Но назавтра у них объявился визитер, и о флирте в библиотеке пришлось позабыть.
— Роберт! Кто тебе сказал, что мы здесь? — удивилась Кэтрин.
— Филаделфия, конечно. У меня есть от нее письмо для тебя. — Пока Кэтрин вскрывала конверт, он, усмехнувшись, глянул на Хепберна. — Я смотрю, ты времени не теряешь.
— Нам надо поговорить, — тихо произнес Патрик, потом обратился к Кэтрин: — Мы с Робертом пойдем посмотрим на жеребят. Попроси, чтобы приготовили что-нибудь вкусненькое к обеду.
Когда мужчины ушли, Кэтрин прочла письмо.
Филаделфия сообщала последние новости. Пембрук решительно отказывается жениться на Мэри Фиттон. Кейт свалилась с простудой, и ее место у постели королевы заняла сама Филаделфия. Все еще ходят разговоры, в которых имя Кэтрин связывают с Пембруком. А что касается Мэри Фиттон, то ее все называют шлюхой.
Опершись на перекладины ограды вокруг загона, Патрик с Робертом разглядывали жеребят.
— Именно ты будешь тем, кто привезет Якову новость о смерти Елизаветы. Из-за того, что сообщение потребуется доставить самым спешным образом, я советую тебе начать готовиться и все четко распланировать заранее.
— Сейчас у нее простуда. Неужели ты считаешь, что она умрет?
— Нет. Все произойдет после весеннего равноденствия.
Пораженный Роберт уставился на Патрика.
— Через четыре месяца… Да, действительно пора начинать готовиться, наметить самый короткий маршрут, решить, где делать остановки, чтобы менять лошадей.
Патрик кивнул.
— Ты еще должен будешь привезти Якову какую-нибудь ее личную вещь, чтобы он поверил, что новость, прибывшая с тобой, истинная правда. Стюарты просто так ничему не верят.
— За королевой ухаживает моя сестра. Когда Елизавета болеет, она предпочитает, чтобы Кейт сидела возле нее. Так что с доказательством проблем не будет. Но что, если она вдруг откажется назвать Якова своим преемником?
— Там будет Сесил. Он позаботится об этом, Роберт. — Словно облекая его доверием, Патрик положил руку на плечо друга. — Давай найдем карту и распланируем маршрут.
Около полуночи Кэтрин услышала, что кто-то дергает ручку и скребется в дверь. Она выскочила из постели и босиком подбежала к ней. Приложив губы к скважине, громко зашептала:
— Прекрати! Ты сюда не войдешь, Патрик.
— Почему это?
— Не кричи! Роберт тебя вызовет, если узнает, что ты соблазняешь меня. Я не хочу, чтобы он устроил дуэль.
Патрик хмыкнул. У нее было слишком живое воображение.
— Рана, которую ты мне наносишь, болит сильнее, чем та, которую может нанести Роберт.
— Роберт проиграет тебе поединок, грубая ты деревенщина. Отойди от двери. Иди ложись спать.
— О, вот и ты, Роберт! Помоги мне высадить эту дверь, чтобы я вошел и поимел чертову кошку.
— Мерзавец! Он же услышит, а тебе наплевать!
— Как, однако, хорошо ты меня знаешь. — Патрик сдался. — Это я так шутил, счастье мое. Спокойной ночи.
Кэтрин легла в постель, взволнованная тем, что он назвал ее своим счастьем.
Утром следующего дня уже Роберт сидел на перекладине, наблюдая за Патриком и Кэтрин, которые
