гоняли по загону диких жеребят.
— Когда Джон увидит их, он позеленеет от зависти.
— В следующий раз я привезу твоему брату дикого жеребца.
— До отъезда мне нужно повидать Джона с семьей.
— Я поеду с тобой.
Кэтрин хотелось узнать, что Роберт думает о Хепберне, годится ли он в мужья?
По дороге в Хансдон-Грейндж она спросила Роберта:
— Как тебе кажется, Хепберн будет хорошим мужем?
— При хорошей жене, — осторожно ответил тот.
Кэтрин удивленно подняла брови.
— Объясни, что ты имеешь в виду?
— Хепберн станет прекрасным главой семьи. Лиз может меня обвести вокруг пальца. С ним такая женская тактика не пройдет. Он прирожденный вожак и не позволит собой руководить. У него нет состояния. Поэтому Патрик не даст жене транжирить деньги, пусть даже это у нее в крови, в особенности если она человек испорченный. Он не согласится, чтобы его жена околачивалась при дворе. И главное, Патрик всегда будет стоять на защите своей жены и семьи.
— По-моему, это не самое главное, о чем ты хотел сказать.
— Верно. Хепберн признался мне, что хочет тебя.
Вдруг стало тепло на сердце. Ей было все равно: пусть он считает себя главным, пусть думает, что она испорчена. Ее волновало лишь, как он к ней относится, хочет ли ее, значит ли она для него что-нибудь? После слов Роберта у нее пела душа.
Они вернулись в Спенсер-Парк еще до вечера, и Роберт вскоре уехал.
Придя к себе в спальню, Кэтрин подергала смежную дверь, проверив, заперта ли она, и, подчиняясь внезапному внутреннему порыву, вынула ключ и протянула Мэгги.
— Пусть он будет у тебя. Я за себя не ручаюсь.
— Да, сегодня, полнолуние. Будь осторожна, мой ягненочек.
Кэтрин зажгла канделябр и начала раздеваться. Накинув пеньюар, скользнула в постель.
— Кэтрин, проклятая дверь заперта!
Она затаила дыхание и не ответила. В тишине было слышно, как бьется ее сердце. Или это он стучал в дверь?
— Ты там, моя любимая леди?
— Шшш… Тебя услышат, Патрик.
— Меня, кажется, слышат все, кроме тебя. Открывай дверь, Кэтрин.
— Я… У меня нет ключа. — Она помолчала. — Мэгги его забрала.
— Тогда я сейчас пойду и отберу его, — последовал короткий ответ.
— Нет! Не надо, Патрик. Я тебе запрещаю…
— Запрещаешь?
В голосе из-за двери слышалась угроза.
— Извини, Патрик. Я все объясню утром.
Повисла недобрая тишина, которая неожиданно взорвалась грохотом. Патрик высадил двустворчатую дверь. Он возвышался над ней как воин мести.
— Ты объяснишь все сейчас, чертова кошка!
— Как ты посмел? Как ты осмелился вломиться ко мне в спальню, словно буйный бык?
Он схватил ее за плечи и затряс.
— Никогда впредь не закрывай передо мной дверь!
От страха, разочарования и желания у нее хлынули слезы из глаз. Она обмякла в его руках.
— Патрик, я боюсь.
— Не ври, маленькая злючка. Ты не боишься ни Бога, ни черта!
Оттолкнув его, она схватила письмо Филаделфии.
— Почитай, что тут написано. Они называют Мэри Фиттон шлюхой! Вот я кто тебе… Я твоя шлюха!
Иатрик снова схватил ее за плечи и тряс, пока у нее не лязгнули зубы.
— Никогда, никогда не повторяй этих глупостей, Кэтрин. Ты — моя нареченная, моя будущая жена. И была невинной до меня. — Он крепко обнял ее. — Ты — мое счастье.
Прижимаясь к его груди, она почувствовала, как ей стало хорошо, спокойно, и захлюпала носом.
— Я… Я боюсь. Мэри Фиттон забеременела. Вот отчего ее все презирают. Я не хочу, чтобы мы заимели ребенка до свадьбы.
— Только и всего-то? — Патрик испытал явное облегчение. — Можешь довериться мне. Обещаю, что сам позабочусь об этом.
— Королева воспринимает как личное оскорбление, если какая-нибудь придворная дама навлекает на себя позор. Ее ждет суровое наказание. — Кэтрин покусала губу. — Случись со мной такое, мать умрет от стыда.
Словно защищая от всех невзгод, он крепче прижал ее к себе. Она была такой юной и такой уязвимой!
— Все это легко решается, счастье мое. Обещаю, что больше тебе не придется об этом переживать. Теперь тебе легче?
Она серьезно кивнула и не стала сопротивляться, когда Патрик взял ее на руки и перенес на постель.
Глава 24
Медленно выплывая из глубокого сна, Кэтрин уже знала, что ей предстоит столкнуться с чем-то, чего отчаянно хочется избежать. Она открыла глаза и вспомнила. Сегодня первое декабря. Значит, Патрик уезжает. Вся минувшая неделя прошла в каком-то странном ритме. Дни тянулись медленно, потому что долгими часами Патрик сидел с мистером Бёрком, обсуждая разведение коров, решая, что сажать по весне, вникая в бухгалтерские книги и погружаясь в огромное количество мелочей, которые сопутствуют ведению такого огромного хозяйства, как Спенсер-Парк.
Откинув одеяло, она подбежала к зеркалу и увидела, что у нее в ушах висят изумрудные серьги. В уголках рта заиграла улыбка. Этой ночью она была так занята любовью, что даже не заметила, как Патрик вдел ей изумруды в мочки. «Его земляки любят одаривать своих барышень такими игрушками». Не накидывая халата, Кэтрин кинулась к двери в его спальню и нажала на сломанную ручку.
Спальня была пуста. Ей вдруг стало понятно, что Патрик не просто вышел из комнаты, а уехал из Спенсер-Парка. Уехал, когда она спала.
— Нет, Патрик!
Кэтрин распахнула дверцы гардероба, зная, что внутри ничего нет. Там, в самом низу, валялась забытая в спешке сорочка. Она подняла ее, прижала к лицу и вдохнула его запах. Ни с чем не сравнимый мужской запах. Единственная вещь, которая вместо него пробудет с ней четыре месяца…
— Неправда! — громко произнесла она. — У меня есть кольцо, есть жеребята. И еще со мной его любовь.
Всю следующую неделю она чуть с ума не сходила от тоски. Чтобы убить время, ездила на Жасмин, занималась жеребятами, хваталась за любое дело. Обсудила с мистером Бёрком строительство пивоварни и начала делать эскизы новой пивоварни в Кричтоне. По ночам, раздевшись, она надевала сорочку Патрика, и тогда боль одиночества становилась непереносимой. Дело дошло до того, что Кэтрин решила ехать за ним в Шотландию и даже начала паковать вещи. Ее планы перечеркнул неожиданный приезд Изобел.
— Матушка! Какой сюрприз! Ты прокатилась по снежным дорогам, чтобы навестить меня?
— Что за глупости! Я не собиралась тратить время на визиты. Эта поездка вызвана необходимостью.
