Что, если Вейрела мне сватает в качестве проблемы Майк или еще какая-нибудь ясновидящая сволочь? Неужели нельзя просто прийти и предложить заняться вопросом – я, может, и согласилась бы... Это же не Феникс из Хаоса вытаскивать! И тем более не первых...
–Да, – спокойно ответил Райт и снова отвернулся. Препод нашего разговора не заметил – как раз встряли со своими идеями еще несколько демонов. Мне показалось, что учитель внимательно выслушивает их и делает, так сказать, зарубки на память. На ближайшей парте.
Сейчас, со стороны, было понятно, что преподавателя уязвила неудача. И что желание отомстить он обязательно исполнит – в свойственной себе элегантной и слегка кровавой манере. Так про кошмарника говорил Стан, описывая то, что тот преподавал во сне хроническому прогульщику...
Я с усилием запретила себе думать о Стане. Для меня он должен стать никем, или я просто сойду с ума, вспоминая и идеализируя... Сейчас ментал сидит рядом с Талькой, изображая Контер знает что, и...
–Если бы тобой управляли звезды, сейчас небо взорвалось бы...
Райт по-прежнему смотрел куда-то в сторону доски, но я почувствовала себя так, будто холодные синие глаза рассматривают мое сердце. Ощущение – как от пучка направленного излучения, пробивающего кожу.
–Меня можно считать кем угодно, – добавил Райт, чуть помедлив. – Но есть вещи, которые просто очевидны.
–Так ты все же можешь предсказать судьбу тем, кто родился в Мейплиф, – все же вступила в разговор я. Препод сейчас спорил с Эльмасом, уже плюнувшим на обиду и готовым на все, лишь бы попасть в план мести. Бывают же такие демоны...
–У вас нет судьбы, – Райт чуть заметно улыбнулся. – Вы не связаны ни с чем, кроме того, что я перечислил. А все эти факторы слабее собственной воли демона в разы. Ясновидцы видят только самое вероятное, я вычисляю и могу нарисовать все разветвление... Они не любят рожденных в Мейплиф, потому что больше никто не умеет так путать любую картину предсказания...
Я внезапно поняла, что этот пятикурсник, надевший личину демона постарше, не несет высокую чушь, как это иногда делает, например, Рингил. Райт – не хейтер, наслаждающийся реакцией окружающих на несомую муть. Он говорит вещи, которые чувствует и которыми живет.
–Ты, Мэлис, свободна, – улыбка продолжала кривить губы, влияя на речь. – И можешь считать меня лгуном, шарлатаном... Кем хочешь. Только не принимай больше как руководство к действию чьи-то видения.
–Антиреклама, – выдохнула я. Может, вот так Райт и отрывает клиентов от Майка?
–Мэлис, я повторяю – меня не интересует твое мнение, – улыбка куда-то исчезла, когда наши взгляды снова встретились. И мне показалось, что я вижу нечто странное – огромное поле полыни, раскинувшееся среди протуберанцев. Серебристая зелень росла прямо из океана пламени, я почти почувствовала ее приятный аромат...
Райт замолчал, на сей раз до конца занятия. Я не рискнула снова обращаться к нему. Все-таки осень, мало ли народа с ума сходит... Но искра мысли, до боли правильной, в словах Райта блестела. Я действительно свободна – не знаю, как это относится к рожденным в Мейплиф, но я – свободна. С линейной историей меня связывает только мой долг. Вряд ли Райт подозревает о том, каковы мои обязанности перед миром демонов, но кое-что он видит не хуже Майка...
Похоже, во «Вратах» появился второй курьез – ясновидящий, не верящий во всеобщую судьбу и неизбежность линейной истории. Но это и правильно – ученики приходят и уходят, а говорить о чем-то надо. И смеяться над чем-то тоже обязательно. Как же иначе?
Препод и Эльмас таки решили действовать совместно. Я мысленно пожалела Лескея – у меня-то это создание еще ничего не спионерило... Кристалл – точно не его работа, по этому вопросу у товарища алиби...
На спектральную магию я шла уже в совершенно растерянном виде – может, из-за слов Райта, может – из-за своих мыслей. А тут еще начали долбиться в голову строчки очередного стиха – по ощущениям, неплохого и заслуживающего воплощения. Разнообразия ради – на том самом языке, которым я писала свою поэмку-дневник. Так что я села куда-то в середину ряда и воспользовалась сотворенным листком бумаги.
Управляются нитками куклы,
Управляются с легкостью люди,
Все без мыслей блуждают по кругу,
Принимая сплетение судеб.
Воздух пахнет сгоревшей полынью,
Время гаснет... А робкие звезды
Принимают правление – или
Мы вручаем себя без вопросов.
Пусть бывает понятие – выбор,
Пусть не каждый отбросит свободу,
Мы не видим единственный выход,
Он пугает – и мы не уходим.
Можно тронуть нелепые звезды,
Мы пытались – и не обжигались...
Осторожность? К чему осторожность –
Разлетается время спиралью!
О, как просто касаться с улыбкой
Обжимающих прошлое линий!
Руки пахнут горчащей полынью,
Успокоит – и сразу покинет...
Резкий запах – привычный, понятный,
Разрешение верить в себя же...
Управление? Что вы, навряд ли!
Вы же знаете – нам не накажут!
Почему-то под строчками мне захотелось написать что-то еще, хоть стих и был логически завершен. Но я так и не придумала ничего, кроме «То, что называют звездами, чему позволяют править, чего хотят коснуться – представляет собой невероятную горечь». На эанитском это было бы еще одним четверостишием на тот же ритм. Получилось, конечно, нечто не связанное с синтегией, но никому, кажется, не запрещается писать тексты, просто пришедшие в голову.
Препод у нас не сменился, равно как и стиль проведения уроков, так что минут через десять я уже заскучала. Диана Эйлин, конечно, не Алия в плане занудства, но по-настоящему заинтересовать может только на практических занятиях. Я в таком случае обычно быстро справляюсь с поставленной задачей и перехожу к пассивному отдыху. А когда излагают теорию, причем строго по учебнику (кстати говоря, Алия хоть отсебятины в текст добавляет, благо отношение к преподаваемому предмету у нее восторженное, а не формальное), хочется повысить степень отдыха до уровня сна. К счастью, несмотря на плохую ночь, спать мне не хотелось – подсознание твердо понимало, что при всей своей терпеливости и любви к формализму преподша не поймет, если я вскочу посреди урока и заору, например, о том, что хочу накостылять Дестре за все хорошее...
А мысли мои сейчас занимала именно эта личность. Точнее – я размышляла на тему того, имеет ли смысл вообще думать о Дестре, если еще лет пятнадцать как минимум ее духу в Департаменте не будет наблюдаться... Ведь в прошлом году, в памятный день Феникс по народу прокатилась новость о появлении на свет очередного отпрыска первого кошмара, и вряд ли сейчас Дестру занимают вопросы прошлого. Могли, конечно, занимать в прошлом, не спорю. Могут занять в будущем. Но до будущего еще дожить надо...
Так что вопрос, с учетом припомненных обстоятельств, свелся к одной точке. Точка эта по-вейреловски подмигивала, копируя ту самую фотографию в учебнике, и содержала в себе намек на ценность
