обтекаемой формы с единственной трубой посредине. Проктор заговорил:
– Это советское океанографическое судно 'Академик Петровский'. Оно спущено на воду в 1990 году для проведения научных исследований и сбора акустической и гидрографической информации в интересах флота. С этой целью оно оборудовано первоклассной электроникой, имеет внутреннюю шахту для выпуска в море сверхмалых подлодок с людьми на борту и подводных аппаратов дистанционного управления. Месяц назад судно вышло из Ленинграда и после заходов в страны Скандинавии и Британию взяло курс на Нью- Йорк, где приняло на борт группу наблюдателей ООН, ответственных за выполнение задачи по обеспечению программы подводного комплекса 'Мир'.
Проктор нажал кнопку на пульте, в кассете диапроектора со щелчком сменился слайд и на экране появилось изображение комплекса 'Мир'.
– Уверен, что ты читал в прессе все отчеты о программе комплекса, Томас. Ты также знаешь, что его разместили у северо-восточных берегов острова Андрос, несмотря на наши категорические возражения. По мнению командования ВМС, это слишком близко к нашему подводному полигону в Языке Океана. 'Льюис энд Кларк' именно туда и направлялась, когда связь с ней была прервана.
На следующем слайде был изображен рослый широкоплечий морской офицер в советской форме и с повязкой поверх левого глаза. Проктор сообщил:
– Адмирал Игорь Валерьян, командир 'Академика Петровского'. Шестьдесят семь лет. Ветеран второй мировой войны, имеет много наград. Ярый сторонник жесткой линии – русский вариант наших 'ястребов', имеет прочные партийные связи. Когда я узнал, что Советы назначили Валерьяна командиром 'Академика Петровского', у меня сразу же возникли подозрения. Для опытного адмирала, который командовал кораблями практически всех классов от вертолетоносного крейсера до атомной подлодки, назначение на океанографическое судно как-то не вписывается в общую картину. Тут есть над чем поразмыслить.
Щелчок, и на экране появился седой старик. Снимок, сделанный со значительного расстояния, запечатлел его в момент колки дров.
– Это редкий снимок известного советского физика доктора Андрея Петрова, впавшего в немилость у советских лидеров и пять лет назад уволенного из Кировского политехнического института. Петров известен в научных кругах как блестящий теоретик. Его сравнивали даже с Альбертом Эйнштейном. Как и у Эйнштейна, его основные научные интересы лежат в области исследования основных свойств материи. Ранние исследования Петрова касались взаимодействия электромагнетизма и гравитации. Известно, что он работал над созданием магнитного резонатора – устройства, способного воздействовать на базовый состав материи. Другими словами, он пытался сделать материальные объекты невидимыми.
– Минуточку, сэр, – перебил адмирала Мур. – Кажется, это опять из области научной фантастики.
Проктор, предвидя такую реакцию, быстро ответил:
– Вспомни, Томас, всего сорок лет назад сама идея высадки человека на Луну или возможности его жизни под водой воспринималась скептически. Поэтому не спеши с выводами и вникай. Возможно, ты не знаешь об этом, но более пятидесяти лет назад ВМС США начали проводить эксперименты, нацеленные на создание так называемого антивещества.
На экране появился Альберт Эйнштейн, сидящий в своем кабинете в окружении двух офицеров ВМС США. Проктор откашлялся и продолжил:
– В 1940 году Эйнштейн и Рудольф Лейденберг впервые предложили использовать генераторы сильных электромагнитных полей для борьбы против мин и торпед. 31 мая 1943 года командование ВМС подписало официальный контракт с Эйнштейном в качестве научного консультанта Главного управления вооружения и Научно-исследовательского управления ВМС.
Для проведения экспериментов в распоряжение Эйнштейна был выделен эсминец. Ученый пытался использовать поля пульсирующей энергии для электромагнитного камуфляжа корабля. Однако ему было суждено добиться гораздо большего.
Эйнштейна на экране сменил снимок эсминца времен второй мировой войны.
– Это американский эсминец 'Элдридж', – продолжал Проктор. – Работая на военно-морской верфи в Филадельфии, Эйнштейн со своей группой установил на его борту несколько пульсирующих и обычных магнитоэлектрических генераторов. Подобно современным размагничивающим устройствам, которые мы используем для нейтрализации магнитной характеристики корабля, эти генераторы выдавали сигналы с импульсной модуляцией и определенной резонансной частотой для создания мощного магнитного поля вокруг 'Элдриджа'. К изумлению немногочисленных свидетелей эксперимента, эсминец, казалось, мгновенно исчез в зеленоватой дымке. Последующие опыты с более мощным магнитным полем дали еще более удивительные результаты. Ходили слухи, официально, правда, не подтвержденные, что 'Элдридж' исчез со своей стоянки в Филадельфии и мгновенно перенесся в Норфолк, где было установлено аналогичное устройство.
– Я слышал о так называемом 'Филадельфийском эксперименте', адмирал, – сказал Мур. – Но я всегда относился к этим россказням, как к плоду чьего-то больного воображения. Вы хотите сказать, что 'Элдридж' действительно сделали невидимым и затем телепортировали в Норфолк?
– Именно так, Томас, – кратко ответил адмирал.
– Но какое это имеет отношение к 'Льюис энд Кларк'? – спросил Мур, терпение которого почти иссякло.
Проктор вновь взял в руки дистанционный пульт диапроектора, и на экране опять появилось изображение доктора Андрея Петрова.
– Думаю, что ответ на твой вопрос, Томас, кроется в результатах научных исследований этого человека. После смерти Эйнштейна он стал ведущим в мире специалистом в области электромагнетизма и гравитации. Подобно Эйнштейну, он боялся, что люди используют его революционные открытия себе же во вред, и во весь голос заговорил об ответственности человечества за безответственное отношение к достижениям современной науки. За это советское правительство отправило его в ссылку. Вот уже более пяти лет он живет со своей женой в изгнании, имея весьма ограниченный контакт с внешним миром. Так было до вчерашнего дня, когда мы узнали, что Андрея Петрова на вертолете привезли в Киров. Там его ждал советский транспортный самолет для перелета в Гавану, а уже оттуда его вертолетом доставили на палубу 'Академика Петровского'.
Последнее сообщение достигло цели, и Мур с тревогой подался вперед. Проктор добавил:
– Итак, теперь у нас имеется не только крутой русский адмирал, командующий наиболее передовым в техническом отношении океанографическим судном, но и один из самых выдающихся физиков
