сибирской глубинки. Самые интеллектуальные, самые умные и образованные жители Швеции или Шотландии рискуют поверить, что у индусов есть рога и хвост!
В наше–то время у европейской интеллигенции есть традиция путешествовать. Тому, кто побывал в России, трудно рассказывать сказки о русских, впадающих в зимнюю спячку. Посетивший Кавказ не поверит, что чеченцы пьют человеческую кровь. Но в Средние века истории про безголовых лемний с глазами на груди и про человеко–муравьев пользовались большой популярностью.
В империях путешествие, перемещение, передвижение человека — вещь совершенно обычная. При громадности страны, чтобы побывать в Москве и в Петербурге, приходится ехать за сотни верст, даже из средней полосы России, — то есть путешествовать. Чиновник и офицер, священник и ученый постоянно получают назначения в разные уголки империи. Русские из опыта жизни узнают, каковы другие народы. Привыкая к облику, поведению, особенностям других, они начинают относиться к ним естественно, без напряжения и даже без особенного любопытства. Более того, если человек наблюдал представителей пяти народов, он уже вряд ли поверит в демоническую сущность шестого или седьмого, пусть даже не известного по личному общению. Более важным оказываются личные качества человека, а не его этническое происхождение.
Даже в империях западных европейцев, где культивировался национализм и расизм, эти черты империй сказывались с большой силой. Да, британцы были страшными расистами в теории… А на практике в современной Индии живут примерно 3 миллиона англоиндийцев — потомков законных и незаконных браков англичан и шотландцев с индусскими женщинами. А ведь трудно представить себе. больший комплимент человеку, чем спать с ним и заводить общих детей.
Жены–аборигенки стали обычнейшим явлением и во французских колониях.
Отношение британцев? В рассказе «Лиспет» все симпатии мистера Киплинга на стороне туземной девушки, которую обманул англичанин. Поняв, в каком она оказалась положении, Лиспет перестает «цивилизоваться», снова надевает местную одежду и возвращается к образу жизни, традиционному для ее племени. Англичанин, таким образом, оказывается весьма неудачливым колонизатором — просто в силу своих невысоких нравственных качеств.
Вообще очень трудно найти у Киплинга хоть какое–то неуважение к индусам, пренебрежение к их обычаям или образу жизни. При том, что он очень хорошо видит, до какой степени они другие. Стало классикой ссылаться на его «Балладу о Востоке и Западе», но почему–то только на ее первые строки:
Запад есть Запад, Восток есть Восток,
И с места они не сойдут,
Пока не предстанут небо с землей
На страшный Господень суд.
Все так, но почему бы не вспомнить следующее четверостишие?
Но нет Востока, и Запада нет.
Что значат племя, родина, род,
Где сильный с сильным плечом к плечу
У края земли встает?
Да и сама поэма повествует, как сын полковника догнал афганца Камала, который «бежал на границу мятежных племен», подружился с ним и в конце кричит отцу, что привел своего брата. Поэма, если хоть немного вдуматься, не о разобщении, а об объединении людей Востока и Запада.
Так же точно и в Российской империи — и Пушкин, и Лермонтов, и Толстой написали по своему «Кавказскому пленнику». Пушкин написал романтическую сказку, Толстой — умный, назидательный рассказ, но ни в одной «кавказской» истории вы не найдете и тени национализма и расизма. Да ведь и в «Хаджи–Мурате» главный герой гибнет потому, что русские его обманули, не сумели выручить его семью из–под власти Шамиля. Эдакий мужской вариант «Лиспет».
Толерантность имперской культуры — одна из самых симпатичных ее свойств, и достигается это одним способом — узнаванием друг друга.
КУЛЬТУРА И ИМПЕРИЯ
В империях всегда смешиваются культуры. Все видят всех, все наблюдают за всеми, все могут учиться у всех. Очевидно учение у немцев, и не только в науке и в государственном управлении. Многие фразы у Л. Толстого, в «Войне и мире», построены совершенно по–немецки. Видимо, писать романы — это все же дело серьезное, а как же без немецкого языка — в серьезном деле.
Польские темы, малоросские темы, кавказские темы, крымские темы — как же без них в творчестве русских писателей. А как интересны восточные темы фатализма, попытки писать о восточном у Толстого и Лермонтова!
Вначале ХХ века, с ростом империи, появляется и «крещеный китаец» А. Белого, пронзительный интерес к Африке Н. Гумилева…
Российская империя так огромна, что она сама по себе в своем роде вселенная. Геолог мог проработать несколько лет на северо–востоке Азии, в субарктике, а потом преподавать в Дерпте или в Варшаве. Офицер мог начать служить в субтропиках Грузии, потом в средней полосе России, а завершить службу в Ташкенте.
Эта готовность воспринимать чужую культуру, учиться у нее накладывается на другие черты имперской культуры : ее космичность, устремленность к высшему. На ее идеологию трудной, напряженной, но достойной и высоко оцененной жизни. На ее внимание не к частной жизни, не к умению человека устроиться к наворачиванию миллиона на миллион, а к высшим духовным проявлениям. На ее спокойное, гордое величие.
ВСЕ ПЕРЕМЕШИВАЮТСЯ
На Кавказе горцы постоянно переходят от Шамиля к русским и наоборот, в горах живут беглые казаки, солдаты… и не только рядовой состав .
Шамиль после пленения поселен в Калуге и вел там весьма светскую жизнь. Трубецкой, рассказывая Евгению Якушкину о жизни Оболенского после ссылки, говорит: кто–то пустил слух, что якобы Шамиль — это и есть МарлинскиЙ. Мол, Марлинский убежал и стал Шамилем. Это «заставило Оболенского вглядываться в него пристально и наконец убедиться, что сходства нет» [47, С. 338].
Известие о том, что знаменитый капитан Нижегородского драгунского полка А. Якубович время от времени убегает в горы и разбойничает там вместе с горцами, вызывает у Пушкина в основном зависть и откровенное восхищение. Он сам был бы не против попробовать… А очень может статься, мы просто не все о нем знаем .
«…Каждый народ, входящий в наш Союз, имел и имеет собственную культурную традицию, и многие из этих народов имеют и свою особую, большую, длительную культурную историю, писал академик Н. И. Конрад в марте 1967 года А. Тойнби. — В русле культуры нашей страны слились самые различные культурные потоки. Может быть, отчасти этому мы обязаны острым чувством единства человечества» [55, с. 132].
Если смешение русской культуры с европейскими культурами — положительное явление, то ведь и смешение с культурами завоеванных народов — не очень плохо.
ТЕНЬ ИМПЕРИИ-1, ИЛИ НЕУМЕНИЕ ВИДЕТЬ РЕАЛЬНОСТЬ
Недостатки людей — суть продолжения их достоинств. Пафос колонизаторов оборачивается колонизаторским же высокомерием. И вот результат: пренебрегая туземными культурами, русские про смотрели возможность христианизации Кавказа.
