связанных с ним и с Сайедом и собиралась следовать ей.
Девушка передала Этлону чашу с вином, затем, когда он осушил ее, наполнила ее вновь.
Этлон попытался улыбнуться, но боль от синяков и ссадин сделала его лицо неподвижным. Говорить он еще не мог и только молча смотрел на Габрию, повернувшуюся к огню. Вино согрело желудок, а мягкий вечерний ветер освежал ему лицо приятной прохладой. Неожиданное чувство удовлетворения овладело им, он не был более беспокойным или угрюмым и мрачным. Он был счастлив тому, что жив, он радовался друзьям. Даже Сайеду.
Молодой турик сидел рядом, присматривая за жарящимся мясом и утирая рукавом выступающие от жара и дыма слезы. Этлон заметил, что, хотя и Сайед поглядывал сейчас на Габрию, она держалась на расстоянии с ними обоими.
Этлон с надеждой подумал, что, возможно, в отношениях Габрии с Сайедом не было ничего такого, что он себе вообразил. Возможно, его выводы были чересчур скоропалительными. Он уже жалел о поспешном разрыве помолвки позапрошлой ночью. Он и не думал тогда, что дойдет до этого. Этлон вздохнул. Он совершил серьезную ошибку, позволив себе рассердиться; теперь в их отношениях все придется начинать сначала. Этлон знал, что никогда так просто не отпустит ее. Даже если она любит этого турика, он попытается вернуть ее, вновь завоевать ее расположение. Этлон медленно потягивал вино, наблюдая, как Габрия хлопочет у костра.
Когда ужин был готов, путешественники подсели к огню поближе, чтобы насладиться горячей пищей и дарами лорда Кауруса. Тушеный кролик, жареная оленина, сыр, свежий хлеб, ореховый пирог — всего этого было так много, что после еды им лень было пошевелиться. Этлон был еще слаб от большой потери крови, но усталость начала понемногу отступать, и он растянулся на земле, наслаждаясь вечерней тишиной.
Кет выстругал небольшую дудочку и теперь насвистывал, стараясь попасть в такт колебанию языков пламени, что было нелегко. Сайед достал свои игральные камешки, надеясь на этот раз обыграть Брегана. Габрия осталась подле Пирса, наблюдая за происходящим.
Сайед, сидящий прямо напротив ее, играл с Бреганом и улыбался ей, едва заметно вздыхая. Он не был огорчен внезапным ее отчуждением — она ведь не отвергла его совершенно. Он подождет.
Бледная луна зависла над лагерем; воздух посвежел от мягкого ветра, дующего с реки. Где-то рядом ухнул филин. Этлон собирался уже вернуться к своему ложу, когда Габрия вдруг вскочила на ноги.
— Этлон, здесь кто-то есть!
Вождь встал, за ним резко поднялись и все остальные. Руки потянулись к оружию. Нэра заржала в темноту, но ее ржание показалось Габрии более приветственным, чем опасением.
Они внимательно вглядывались в окружавшую их темноту, затем Бреган, вытянув руку, указал на смутный, бледный силуэт у небольшой рощицы, рядом с лагерем.
— Подойди сюда! — крикнул воин.
Фигурка в плаще нерешительно выступила из темноты, сделав несколько шагов и остановилась.
— Вы — группа Хулинина? — спросил глухой голос.
— А кто ты такой, чтобы этим интересоваться? — спросил Этлон.
— Я ищу девушку из Корина, ту, которую называют колдуньей, — последовал ответ.
До того как Этлон успел остановить ее, Габрия вышла вперед:
— Это я.
Она не чувствовала никакой опасности, но обрадовалась, когда три хуннули возникли из темноты и окружили ее.
Закутанная в плащ фигура охнула и попятилась назад при виде огромных черных лошадей.
— Я — Габрия из клана Корин, — мягко сказала девушка. — Не бойся. Что ты хочешь?
Казалось, незнакомец обрел смелость благодаря спокойному голосу Габрии; он вновь ступил в круг света.
— Я видела вас в трелде, но вы уехали прежде, чем я успела поговорить с вами, — дрожащими руками фигура отстегнула желтый плащ Рейдгара и оказалась… женщиной.
Она не была красавицей и, похоже, никогда не была таковой. Сухой ветер и беспощадное солнце наложили неизгладимый отпечаток на ее худое лицо. Ей было, по-видимому, далеко за сорок, в волосах ее серебрилась седина, ее одежда не была расцвечена ни орнаментом, ни украшениями — ничем таким, что говорило бы о ее принадлежности высшим слоям клана.
— Откуда вы узнали, что мы здесь? — спросил Бреган. — Говорите же.
— Я подслушала разговор лорда Кауруса с тем всадником, что отвозил вам дары. — Она боязливо взглянула на мужчин, затем повернулась к Габрии: — Я должна вам кое-что передать, леди. Это очень важно, — сказала женщина беспокойно. — Выходи! — крикнула она кому-то, спрятавшемуся позади нее, затем вытолкнула вперед маленькую чумазую девочку.
Ребенок попытался было зарыться лицом в юбку женщины, но она подтолкнула его к Габрии.
— Это Тэм. Ей десять зим. Моя сестра умерла, дав ей жизнь. Она владеет магией, как вы, леди. Прошу вас, возьмите ее с собой. С вами она будет в безопасности. Я не могу далее скрывать ее талант, а лорд Каурус… если он узнает, он велит убить ее.
Габрия от неожиданности потеряла дар речи и только переводила глаза с женщины на девочку.
— Мы не можем брать с собой детей, — заговорил Хан'ди, но Этлон остановил его жестом.
— Откуда вы знаете о ее таланте? — спросил вождь.
Женщина нервно заламывала руки.
— Она умеет! Она делает такие вещи! Она… она странная.
Габрия положила руку на шею Нэры:
— Ребенку и вправду знакома магия?
«Да», — ответила кобылица. Жеребенок подтвердил это ржанием.
Колдунья наклонилась, чтобы получше разглядеть лицо девочки. Ребенок был грязным и взъерошенным. Его потрепанное платье, очевидно, досталось ему от старших детей, но личико девочки было хорошеньким, а волосы, хотя и давно нечесаные, были густыми и темными. Ее смышленые глаза смотрели на происходящее вокруг с живым, беспокойным интересом; взгляд этот казался слишком взрослым для ребенка ее лет.
Габрия почувствовала, что сердце ее смягчилось. Хан'ди прав, конечно, ребенок будет некстати. Путешествие обещает быть долгим и опасным, и жизни их находятся под вопросом. Но, изучая взглядом беспокойное лицо Тэм, она не колебалась. Этот ребенок, эта маленькая колдунья в силу своего таланта должна быть укрыта и надежно защищена от сомнительной благодетельности людей, подобных Каурусу.
— Хочешь пойти с нами, Тэм? — спросила Габрия.
— Она не может говорить, — сказала женщина.
— Не может или не хочет? — уточнил Пирс.
Женщина пожала плечами:
— Она не произнесла ни слова, с тех пор как умер ее отец, пять лет назад. Мой муж говорит, она больна.
Габрия осторожно и бережно откинула со лба Тэм прядь черных волос.
— Ваш муж не говорил вам, откуда у нее вот это? — она повернула голову девочки к свету и указала на большой свежий кровоподтек на виске ребенка.
Женщина отступила назад, ее лицо выражало смесь страха и грусти.
— Вы понимаете, почему ей лучше быть с вами? Она не протянет долго со мной.
— Я не понимаю, почему в нашей компании ей безопаснее, — сказала Габрия.
— По крайней мере, у нее есть шанс, — взмолилась женщина. — Тэм из того же теста, что и вы. Позаботьтесь о ней. Я не могу!
До того как кто-нибудь смог остановить ее, она бросила на землю маленький узелок, повернулась и скрылась в темноте.
Воины двинулись было за ней, но Этлон остановил их.
— Пускай уходит.
Хан'ди, тяжелое лицо которого пылало, подошел к нему.
— Лорд Этлон, я протестую. Это предприятие не для детей. Мы не можем терять на эту девочку
