— Вы не поняли. Они обрели счастье. Видите ли, они оба ненавидели Джорджа Преддла, пока тот был жив, и никто из знавших его в деревне не мог бы упрекнуть их. Это было низкое подобие человеческого существа.
И снова Эш удивился отсутствию сострадания в викарии. Видимо, этот Преддл представлял собой нечто особенное, если даже приходской священник хулит его после смерти.
— Может быть, в конце концов, мальчик осознал постигшее его горе?
— Вы предполагаете, что в таком случае Саймон мог сознательно утопиться в ванне? — недоверчиво проговорила Грейс.
— Просто пришла такая мысль — несомненно, ошибочная. Вы убедили меня, что он не был так расстроен. — Нагнувшись, Эш затушил сигарету. — Так что из всего этого следует? Чей призрак якобы являлся Эллен Преддл — мужа или сына? — Прежде чем ему ответили, Эш добавил: — Вы, конечно, понимаете, что обстоятельства способствовали самообману. Две трагедии, обе потрясающие, и утрата любимого сына оставили женщину в полном одиночестве. Горе могло сделать ее восприимчивой к чему угодно.
— Циничный взгляд, мистер Эш, — сказал Локвуд с некоторой неприязнью.
— Это приходит с профессиональным опытом, ваше преподобие, — без обиды ответил тот. — Хотя я предпочел бы рассматривать такое отношение как здоровый скептицизм — необходимое качество в моей работе. И если бы я рассказал вам, что крылось за некоторыми моими расследованиями, вы бы поняли почему. Так расскажите мне, пожалуйста, чей дух явился женщине по ее словам?
— Это был ее сын, — торжественно проговорил Локвуд. — После похорон мальчика Эллен сразу, ни с кем не разговаривая, отправилась домой. Попозже я зашел к ней предложить свое утешение и посмотреть, нельзя ли чем помочь. Бедная женщина не впустила меня. Она даже не открыла мне дверь.
— Но вы говорили с ней?
— Я позвал ее, но она велела мне убираться. Ее голос звучал... я бы сказал, странно.
— Чем именно?
— Как-то отдаленно, и не потому, что она была за дверью. Сначала я подумал, что она пьет.
— Может быть, так оно и было.
— Раньше я не знал случая, чтобы она пригубила хотя бы каплю спиртного.
— Печаль, потрясение. Кто упрекнет ее?
Священник покачал головой.
— Только не она, не Эллен. Возможно, я плохо описал ее голос. Он звучал счастливо, мистер Эш, но рассеянно, словно ее ум был занят чем-то другим. И она казалась уклончивой, почти что скрытной.
— Она вела себя так последующие две недели, — сказала Грейс. — Эллен не покидала своего коттеджа, и соседи, проходя мимо, слышали ее пение. Я сама его слышала, зайдя к ней через несколько дней после похорон, но оно прекратилось, когда я постучала в дверь.
— Вы видели ее? — спросил Эш.
— Нет. Она даже не ответила мне. Притворилась, что ее нет.
Отец перебил ее:
— Грейс, ты не принесешь мне аспирин?
Дочь встревоженно посмотрела на него:
— Опять головная боль?
Он кивнул:
— Но пока не слишком страшная.
Грейс поднялась и вышла из комнаты. Преподобный Локвуд потер рукой лоб.
— Может быть, мы отложим разговор? — спросил Эш, потянувшись к магнитофону, чтобы выключить.
— Нет, нет. Давайте продолжим. Я не хочу, чтобы вы теряли много времени.
— Терял время? Почему вы так говорите?
— А разве нет? Бессмыслица, пустая трата времени.
— Нет, если будет результат — тот или иной.
Локвуд нахмурился.
— Вы честно верите, что сможете доказать существование призраков?
— Или не существование.
Викарий чуть заметно покачал головой, изданный им звук можно было принять за короткий смешок или внезапный кашель.
— Тогда продолжим. Мы обеспокоились насчет Эллен, глубоко обеспокоились. Однако каждый раз, когда я подходил к ее дому, она или отсылала меня обратно, или притворялась, что ее нет. Но в прошлое воскресенье она пришла в церковь, как делала регулярно, сколько я ее знал. Я был удивлен и обрадован.
Вернулась Грейс с водой и таблетками.
— Ты принесла три, дорогая? — спросил отец.
— Да, — ответила она с неодобрением. — Знаешь, с этой головной болью тебе надо показаться врачу.
— У доктора Степли и без меня есть кусок хлеба, не стоит беспокоить его еще и тем, что со временем пройдет само, как всегда бывает.
— Это так повлиял разговор о привидениях, "а? — спросила Грейс, садясь напротив. — Такое случается с тобой от сильного стресса.
— Если так, то наш исследователь сверхъестественного решит все проблемы, включая головную боль. — В улыбке викария проскальзывала ирония.
— Вы сказали, что миссис Преддл пришла в церковь, — продолжил Эш, проверив кассету.
— Да. Она дождалась конца службы, чтобы поговорить со мной. Должен сказать, выглядела она на удивление хорошо. Немного иссохшей, возможно, но никакой красноты вокруг глаз от слез, и ее плечи не были ссутулены, как от чрезмерной ноши. Она казалась чуть ли не безмятежной. — Он бросил таблетки в воду и деформированными пальцами поднес стакан к губам. — Она потрясла меня своим вопросом, не грех ли это — ненавидеть кого-то после его смерти.
— Она имела в виду своего мужа.
— Конечно. Что она любила сына, не вызывает сомнения. — Он с упреком посмотрел на исследователя. — Я сказал ей, что она должна найти в своем сердце великодушие простить бывшего мужа, и со временем, когда воспоминания поблекнут, это будет легче. А пока, учитывая все вынесенное ею от этого человека, грех не так тяжек. — Он сделал глоток воды, прежде чем продолжил: — Но она только покачала головой, и как будто еще больше опечалилась. Я неправильно ее понял, сказала она. Она спрашивала не от себя, она спрашивала от имени своего сына, Саймона.
Эш ничем не выразил своего отношения. Он допил остатки кофе и ждал, когда священник продолжит.
— Она сказала, что Саймон тревожится и полон чувства вины. Он ужасно обеспокоен тем, что так ненавидит отца, хотя они оба умерли. Мальчик признался в этом матери.
Локвуд поднял руку, словно предупреждая возражения со стороны исследователя, но Эш молчал.
— Я бы не упрекнул вас, если бы вы приняли ее слова за вызванную горем истерику, я и сам сначала подумал так. О, я страстно верил в это! И все же я успокоил женщину, сказал, что приду к ней и поговорю, и хотя сначала она отнеслась к этому с неохотой, но когда я намекнул, что, возможно, смогу помочь ее сыну, смогу убедить его, что он не должен, не может грешить, она согласилась. Естественно, я вкладывал в свои слова духовный смысл, полагая, что мои молитвы достигнут души Саймона, где бы она теперь ни была, но Эллен поняла меня буквально.
Локвуд взволновался, его рука то поднималась, то опускалась на подлокотник.
— Когда я зашел к ней во второй половине того же дня, Эллен попыталась сказать мне, что ее сын не раз приходил к ней после своих похорон, и когда я не поверил, когда сказал, что Саймон отошел в иной мир, что его душа теперь пребывает в покое, она рассердилась. Она настаивала, что Саймон по-прежнему здесь, с ней, и никогда не покинет ее.
Грейс подошла к отцу, которого охватила дрожь; теперь обе его руки вцепились в подлокотники, так что
