никакие лекаря ничем ей помочь не могут.
— Ты поступил хорошо, а все ж не так, — говорит старшой.
— Почему?
— Да если помазать ей глаза той росой, что под этим деревом, то она прозреет.
— О! А кто ж о том знает, кто ж о том слышал, что надо так сделать!..
А бедняк сидит себе на дереве и все слышит, что те говорят. Вот, когда разлетелись они, спустился он с дерева, помазал глаза той росой и вдруг прозрел. И раздумался: «Мне бог помог, помогу и я людям».
Вот набрал он той росы с собой в склянку, и пошел.
Идет в то село, где воды нету. А у села повстречалась ему старуха несет два ведра на коромысле. Поздоровался он и говорит:
— Дай мне, бабуся, воды напиться!
— Э-э, сыночек! Ведь несу-то я ее за тридцать верст, а пока домой доберусь, половину расхлюпаю, а семья у меня большая — без воды пропадет.
— А я, — говорит, — как приду к вам в село, дам водицы для всех.
Вот дала она ему напиться да так рада-радешеиька, поскорее в село и людям рассказала… Люди и верят и не верят, выходят ему навстречу, здороваются с ним:
— Спаси нас, добрый человек, от неминучей смерти.
— Хорошо, — говорит, — только мне помогайте! Приведите меня к вашему крайнему огороду!
Провели они его. Начал он искать, начал искать — и нашел тот камень. Как взялись все вместе — подымают камень и сдвигают его… Как ни трудно, а сдвинули! А как сдвинули, так вода из-под него и хлынула. Как пошла, как пошла, — вскоре и колодцы, и пруды, и речки — все водою наполнилось. Люди уж так обрадовались, благодарят того мужика, надавали ему и денег, и скота, и добра разного.
Сел он, да и поехал. Едет да все дорогу в то королевство расспрашивает. Долго ли, коротко ли ехал, а доехал-таки.
Приезжает во дворец королевский и людей спрашивает:
— Слышал я, что у вашего короля дочка больная, ничего с ней лекаря не поделают, а может, я бы ее вылечил.
— Э, милый, куда уж тебе! Тут такие лекаря, да и те ничем не помогут, а ты и подавно.
— А вы все-таки королю скажите!
Не хотели они, а он все настаивает. Что тут делать — сказали.
Зовет его король во дворец. Привели его к королю.
— Ты, — говорит, — можешь мою дочку вылечить?
— Могу, — отвечает.
— Если вылечишь, дам тебе все, что захочешь.
Повели мужика в покои, где королевна лежала. Помазал мужик королевне глаза росою — и прозрела она.
Уж так обрадовался король, что и не рассказать! Надавал мужику столько богатств, что тот домой их уже на лошадях повез.
А тем временем его жена бедствует и не знает, где ее муж. Думает, что уже и на свете нету. Вдруг призжает он ночью домой, стучится в окошко:
— Жена, открывай!
Услыхала она, по голосу узнала да так обрадовалась!.. Выбежала, отворила, ведет в хату, — думает, что он слепой.
— А ну, жена, зажигай свет! — говорит муж.
Зажгла она свет и как глянула на него, так руками и всплеснула: зрячий муж!
— Ой, слава тебе, господи! Да как же это с тобой, муженек, случилось, — расскажи!
— Погоди, надо сначала добро внести!
Как стали добро вносить, — куда уж теперь богатому брату до него!
Ну вот, разбогатели они, и живут себе.
А богатый брат прослышал о том и прибегает:
— Как же это так, брат, что ты и прозрел, и разбогател?
А тот не утаил и все рассказал.
— Так, мол, — говорит, — и так.
Вот и захотелось богатому брату еще больше разбогатеть. Только наступила ночь, пошел он потихоньку в лес, взобрался на дерево, да и сидит. Вдруг около полуночи слетается снова нечистая сила со старшим… Вот и разговорились:
— Что оно значит — никто ведь о том и не знал, а слепой уж брат зрячим сделался, и вода из-под камня течет, и царевна уж выздоровела? Это кто-нибудь нас, пожалуй, подслушивает. А давайте-ка его поищем!
Кинулись искать, глядь на дерево, а там богач… Как схватили они его, так на месте и разорвали.
ЗЕЛЕНЫЕ ОЧКИ
Не хватило у Охрима сена дозимовать свою лошаденку. «Что тут делать? — думает Охрим, — пропадет лошаденка, и пойдет тогда прахом все в хозяйстве. Постой, брат, придумал, только не знаю, удастся ли. Пойду-ка я к свату Самийле, не одолжит ли он мне хоть вязанку сена, у него-то есть, уж я это наверняка знаю», — соображает Охрим. И побежал к свату Самийле.
— Здравствуйте, сват!
— Здорово. А что скажешь, сват?
— Выручайте, голубчик-сватушка, если бога в сердце имеете. Лошаденка-то подыхает, нечем дозимовать — одолжите хоть вязанку сена… пастбища еще не видать… я уж вам…
— А как сваха Хотына поживает? — перебил Самийло.
— Да дома. Так, пожалуйста ж…
— А что ж она там делает?
— Да так, то то, то се, известное дело по хозяйству… Так вся и говорю, такая беда у меня с проклятой-то лошаденкой.
— А что ж это у вас, сват, нос, как пампушка сделался, а еще и поцарапан? Видно, где-то, гм, того!.. — опять перебил Самийло.
— Да то… то потом, сват, о том после поговорим. Сперва про сено, а то вот, говорю…
— Так чего ж это вы, — говорит, — пришли ко мне, сват?
— Да сена ж, говорю… Лошаденка с ног валится, а дозимовать и немного-то остается, с неделю еще, — хоть пропадай, а нечем. Дайте, будьте милостивы, в долг, или я вам за это отработаю… хотя бы вязанку.
— Э, сват, уж это никак! Я думал, чего вы хотите… Тут и себе как кот наплакал: не дам, сват, не дам, — говорит Самийло.
— Вот, боже ты мой! Что ж мне теперь на белом свете-то делать? Вы уж хоть посоветуйте, сватушка, или что, — плачется Охрим.
— Что ж я вам, сват, посоветую? Ей-богу, никак ума не приложу. Ступайте разве к Грыцьку Скакуну, тот хоть и не поможет, а добрый совет подаст, — ответил Самийло.
А был тот Грыцик на все село первый мастак и затейник: придумать ли что или смастерить — он вмиг.
Вот приходит Охрим к Грыцьку на двор, а тот как раз во дворе что-то делает.
— Здравствуйте, Грыцик! Бог на помочь!
— Здорово, спасибо, Охрим! Что скажешь?
— Да тут, видите, такое, мол, и такое дело… — и рассказал ему про свою беду.
— Помогите, ради бога, или хоть что посоветуйте, пожалуйста, что делать, а то прямо голову теряю,
