Одним из первых, кто стал проповедовать христианство в северных странах, был Хакон, младший сын Харальда Прекрасноволосого и брат Эйрика Кровавая секира. Он сам принял крещение в Англии, где воспитывался при дворе английского короля. Бонды провозгласили его конунгом Норвегии, потому что Хакон вернул им право распоряжаться своими землями, ограниченное Харальдом и его наследником Эйриком. При нем (как при Фрейре) царили урожай и мир, поэтому он именовался Хакон Добрый.
Но конунг хотел, чтобы норвежцы стали христианами, и на тинге призвал их принять новую веру, почитать Христа и новые праздники, не работать в воскресенье.
Этот обычай возмутил бондов: сельские жители, особенно в страду, при сборе урожая, не могли себе помыслить праздность — перерыв в работе. Даже рабы роптали — им нечего будет есть, если они не будут работать.
Один из уважаемых бондов произнес речь на тинге: конунг был избран ими, потому что он вернул им свободу. Теперь же он хочет сделать их рабами нового закона. Но старая вера хорошо служила им и их предкам и в век сожжений, и потом — в век курганов. А ведь предки (такова была основа веры всего родового строя) были гораздо могущественнее нынешних людей. Если конунг будет настаивать на перемене веры, они изберут нового правителя.
Хакон уступил требованиям бондов. Он прибыл на жертвенный пир, где все обильно окроплялось жертвенной кровью и подавалось мясо лошадей — жертвенных животных Фрейра — запретное для христиан. Конунг вынужден был воссесть на престоле и возглавить пир. Когда был налит первый кубок, посвященный Одину, Хакон перекрестил его. Один из пирующих возмутился и спросил, не брезгуёт ли конунг своей обязанностью — участием в жертвенном пире. Но хитроумный советник Хакона сказал, что конунг просто посвятил свой кубок Тору, совершив над ним знак молота Мьёлльнира. Тогда бонды стали требовать, чтобы конунг вкусил конины. По совету преданного ярла конунг лишь раскрыл рот над котлом с жертвенным варевом да и то дышал через платок.
Бонды остались недовольны, когда приблизился йуль, их вожди решили расправиться с христианами. Они перебили священников и сожгли церкви, которые успел построить Хакон, вынудив конунга вернуться к исполнению языческих обрядов.
Тогда в стране появились сыновья Эйрика и Гуннхильд. Хакон всегда побеждал их в битвах, но однажды был сильно изранен и почувствовал приближение смерти. Он завещал Норвегию своим племянникам и дал обет, что если останется в живых, вернется к христианам и искупит свои грехи. Если же ему суждено умереть, пусть похоронят его, как считают нужным.
Хакон умер и был погребен в полном вооружении и лучшей одежде под курганом, но с ним не положили другого добра: совершавшие обряд частично следовали христианскому обычаю. Но скальд Эйвинд сочинил песнь о том, как Хакона встречают в Вальхалле.
В этой песни — «Речах Хакона», говорится, что сам Один — Высокий посылает валькирий Гёндуль и Скёгуль избрать на поле боя достойного из рода Ингви. Угрюмы были лица сражающихся героев, но ждала их Вальхалла. Скёгуль сказала Хакону, что боги призывают его с войском к себе. Конунг попрекает валькирию, что она неправо судила — ведь он достоин победы. «Мы оставили за тобой поле боя, — отвечает шлемоносная дева, — и враг твой повержен». Валькирия собирается скакать к Одину и сообщить ему о прибытии Хакона. Один велит богам Хермоду и Браги встречать героя. Но Хакон не сразу принимает почести — ему не по сердцу нрав Одина. Лишь принимая мед од богов, он смиряется со своей участью, но велит дружине беречь доспехи (ведь главная битва — Рагнарёк — еще впереди). Люди вечно будут славить Хакона — ведь прежде вырвется из оков Фенрир, чем появится на земле равный ему конунг.
Эта строфа из «Речей Хакона», на первый взгляд, соответствует строфе другой, еще более знаменитой песни — «Речам Высокого»:
Однако в погребальной песни норвежского конунга слава осталась в предыдущих строфах: песнь кончается ожиданием Фенрира-волка и гибели мира.
Предчувствие конца света сближало христиан и язычников-скандинавов. Один из главных героев королевских саг, норвежский конунг Олав Трюггвасо, живший во второй половине Х века, стал одним из ярых проповедников христианства после того, как ему приснился вещий сон. Его владения в Норвегии были захвачены язычниками, и сам он оказался на Руси — в Гардах (или Гардарики) при дворе князя Владимира. А попал он к князю вот как.
В языческой Руси было много прорицателей (по-русски они звались волхвами), и они сказали князю, что в стране появились неведомые им светлые духи, принадлежащие юному, но благородному человеку. Эти духи именовались в саге об Олаве хамингья, то есть были духами-хранителями. Мудрая жена Владимира Аллогия велела собрать всех жителей страны на тинг и три дня искала того, кому могли при надлежать эти духи. Наконец, по взгляду Олава, она поняла, что юношу ждет славное будущее, и взяла его ко двору (так некогда взгляд Сигурда выдавал его геройские способности).
Олав сопровождал повсюду князя, но не входил с ним в языческое капище и не приносил жертв — он был одним из мужей, веривших лишь в собственные силы и удачу.
И вот однажды во сне его посетило удивительное видение. Он видел огромный камень, по которому он долго взбирался, пока не достиг вершины. Олаву показалось, что он стоит выше облаков, и он увидел красивые места и светлых людей, живущих там. Чудный голос говорил с ним о том, что Олав готов стать божьим человеком, ибо не поклонялся языческим богам. Но ему следует отправиться в Грецию — в Константинополь, ибо там он может узнать имя истинного Бога. Этот Бог избрал его для того, чтобы он смог обратить многие народы в истинную веру.
Настало время Олаву спускаться с камня, и тут он увидел внизу страшные места, полные огня и мучений. И среди принимавших там муки Олав узнает многих, кто поклонялся идолам, и понимает, что те же муки ждут его покровителей Владимира и Аллогию. В ужасе и слезах он пробудился и тут же велел своей дружине собираться в Грецию.
Видение, потрясшее Олава, было ему понятно — как оно было бы понятно любому человеку, знакомому со скандинавскими мифами. Камень, на который он взбирался, напоминал каменный престол —
