– Возвращаемся в город, – почти разочарованно сказала она.
8
Дом Хендри стоял на берегу среди других домов между двумя волнорезами. Позади него резко вверх поднимался холм, на вершине которого стояли баки с бензином, а от них тянулись трубы на заправочную станцию для лодок в гавани. Как и соседние дома, дом Хендри стоял на сваях, во время высокого прилива вода поднималась так высоко, что, если верить местным жителям, рыбу можно было ловить с задней террасы.
Дом был небольшим, но уютным – две спальни, одна для Энни и Пола, вторая для Джека. В просторной кухне было много дешевой фарфоровой посуды, плита и холодильник, который работал на сжиженном газе. В комнате, которая считалась столовой, стоял старый, шаткий стол – антикварная вещь, не имеющая никакой ценности. В гостиной на грубо отесанном полу лежал круглый плетеный ковер, о который то и дело цеплялся Джек, также там стояли старая кушетка ангорской шерсти с салфетками на спинке, два стула и кофейный столик. Рыбачьи сети, красные и зеленые бегущие огни и судовой канделябр придавали обстановке морскую атмосферу.
Соседка, миссис Поллак, сидела с Энни, пока Пола и Джека не было дома и оставалась поболтать после их возвращения. Это была широкоплечая и широкобедрая вдова лет шестидесяти или около того, с жесткими, неухоженными седыми волосами, которых никогда не касался парикмахер. Она была по- матерински добродушна и сразу понравилась Кэмпбелу. Пол, извинившись, отправился на кухню перекусить, а затем ушел в спальню.
– Энни поужинала, – сказала Джеку миссис Поллак. – Она храбрая девочка, дорогой мой. Нога у нее наверняка страшно болит, но это просто замечательно, как она держится. Мы таких зовем – хороший солдат. А ей есть от чего почесать голову.
– Извините?
– Ну, такой малышке, как она, трудно сидеть в чужом доме, в чужом городе и ждать, когда снова можно будет встать на ноги, а она скоро встанет.
Энни попыталась улыбнуться брату, но она действительно выглядела маленькой и потерянной.
– Этот ваш кит переполошил всю деревню, – продолжала миссис Поллак. – То, как он лежал за волнорезом, напал на лодки и все остальное. Будто наблюдает и ждет. Людям неспокойно, хотя все вооружились и приготовились. Они хотят поговорить с вами, мистер Кэмпбел, о вашем ките.
– О МОЕМ ките! – раздраженно сказал Кэмпбел. – Что они собираются мне сказать, миссис Поллак?
– Разговор может быть неприятным, это все, что я знаю.
– Ты хорошо себя чувствуешь, малышка? – спросил Джек Энни, когда миссис Поллак ушла.
– Конечно.
– Ты совсем притихла.
– Притихла? Естественно, я притихла. И ты тоже.
– Да, – согласился Джек. – Нам всем надо хорошенько выспаться.
– Я все время думаю о Гусе, – сказала Энни. – Я скучаю по нему. Но давай не будем о нем говорить. Хорошо?
– Хорошо, мы не будем говорить о Гусе.
– И давай не будем говорить о ките тоже, ладно?
– Давай не будем даже ДУМАТЬ о ките.
– Вот уж дудки.
Джеку, хотелось, чтобы она улыбнулась, и он сказал:
– Знаешь шутку о гиппопотаме, Энни?
Она отрицательно покачала головой.
– Так вот, жил один человек...
– Терпеть не могу шутки, которые так начинаются: «Жил один человек...» – хихикнула Энни.
– Жил один человек, – продолжил Джек, – и ему пообещали целый горшок золота. Чтобы получить его, человеку надо было сделать всего одну вещь, совсем ПРОСТУЮ. Ему надо было всего лишь просидеть всю ночь на вершине горы...
– И?..
– И ни секунды не думать о слове ГИППОПОТАМ.
Энни какой-то момент молча смотрела на брата, глаза, как зеленые блюдца. Веснушки подчеркивали ее бледность. Вдруг лицо ее засветилось от смеха:
– А, я поняла! Как он мог не думать о слове гиппопотам, если условием было то, что он не будет о нем думать!
– Именно, – коричневая собачонка заскулила в ногах у Кэмпбела, он потрепал ее за загривок и посмотрел в глаза. – Ну а тебе что надо? – с нежностью спросил он. – Ты не можешь снова хотеть на улицу! О, господи, я понял. Я забыл покормить тебя! У меня просто никогда не было собаки. – Джек пошел на кухню, разговаривая с собакой, которая ни на шаг не отставала от него и беспрерывно виляла хвостом. – И что я должен тебе дать? Эти консервы, что в них, черт возьми?.. А, да, это еда, правильно, Собака? Вот, пожалуйста. Добавим немного воды, чтобы не было так сухо, верно, Собака? А ты любишь собачьи консервы? Ладно, ладно. Где, черт возьми, твоя миска, Собака?
– Я не знала, что ты любишь собак, – сказала Энни, когда Джек вернулся в гостиную, улыбка сделала ее похожей на прежнюю Энни.
