Ледяной ветер, в переливах которого я слышал чужие голоса, шептавшие о том, что было мной разбито, развеяно, уничтожено. Голоса звали меня на другой берег бытия.
Да, я уже слышал эти голоса. Это тот путь, что мне предстояло пройти. Именно это я сказал себе, шаг за шагом отдаляясь от Морти и Дак'кона и приближаясь к скованным холодом воротам.
Я еще успел разглядеть выражение панического страха в глазах Морти, когда ветер внезапно подхватил меня и вбросил в ворота, захлопнув их за мной.
— Таков мой путь, — прошептал я и сделал шаг вперед.
17. Гробница
Я перестал различать очертания моих компаньонов сразу же, как только ветер закрыл за мной ворота. Дорога эта предназначалась мне и только мне. Впервые после лабиринта я оказался в полном, абсолютном одиночестве и моими единственными собеседниками стали каменные стены, пол и потолок того туннеля, в котором я находился. В слабом свете факелов, что горели в противоположном конце коридора, я различил на полу белый остов того, что некогда было человеком. Рядом лежало еще двое. Огонь факелов беспокойно метался под порывами ветра, но пламя не поддавалось ему.
— Ловушка, — услышал я в безразличном голосе ветра и мне вспомнились искаженные страхом глаза Морти. «Ловушка,» подтвердили кивками пламени факелы. «Ловушка, «угрюмо добавил окружавший меня камень и плотнее придвинулся ко мне.
«Теперь ты в моей власти. И никогда более не сможешь ты беспокоить меня. Ни одному смертному не позволено будет покинуть эти стены. Найди же ключи и умри, ощути смерть, отыскав их. Тогда и только тогда ты освободишься».
И было кое- что еще. Рефлекторно я перевел взгляд на пол и увидел то, что меньше всего желал увидеть. Символ страдания. Что было сил, я стиснул плечо, не давая поднимавшейся боли поглотить меня. Безмолвие стало мне ответом. Боль не пришла.
Коридор закончился тем же, с чего начался — воротами, раскрывшимися порывом ветра при моем приближении.
В центре комнаты был саркофаг. Я уже успел полюбить и возненавидеть гробы, саркофаги, катафалки — все то, что представляло смерть.
В саркофаге лежал ключ. На полу комнаты был изображен Символ страдания. Эта комната была частью меня. И она меня не хотела выпускать. Сколько я не старался, сколько не ходил взад- вперед, вновь и вновь, подняв ногу для шага, я опускал ее возле саркофага. Выставив вперед плечо, я попытался проломить невидимую стену. И, ударившись голенью о край саркофага, упал на него. Звук моего падения поглотили стены.
Сидя в собственном гробу, я внимательно разглядывал ключ. Что мне оставалось в этой комнате, в этом мире. Я сам был как она — в глубине меня ютился пустой коридор, что вел в комнату, из которой было много выходов.
«Если бы у меня было прошлое, «подумал я. «Если бы мне оставили шанс жить».
Но мне оставалось лишь выполнять чужую волю. Желания того, кто жил в моем теле раньше. Необходимо было исполнить то, что было написано у меня на спине. Эта необходимость и завела меня сюда, откуда, похоже, нет выхода, кроме смерти. Я не боялся смерти, но мне не хватало силы покончить с собой, перерезать себе глотку. Я отложил в сторону ключ и вынул скальпель из заплечного мешка. Лезвие его все еще хранило глинистую кровь зомби.
— Давай же, — вслух подбодрил я себя. — Это всего лишь еще одна смерть на долгом пути.
Но в ту минуту мне стало жаль себя. Я к себе уже привык, и та легкость, с которой я вырвал собственный глаз и позволил омерзительной старухе рыться в моем кишечнике, ушла. Не стоило верить всему, что написано. Кстати, я же… ни разу не видел, что было написано у меня на спине! Я так легко поверил этому странному черепу, что все время крутится у меня под ногами и достает меня своими советами! Не он ли отговаривал меня от того, чтобы я говорил с Даллом, не он ли говорил, что не доверяет Дак'кону, который не раз успел спас… Стоп! Это же Морти, фактически, это он завел меня сюда. И ужаснувшись собственной слепоте, я спрыгнул с саркофага и наступил в самый центр Символа.
Всего лишь одно мгновение неимоверной боли…
Ожить и проснуться — это совершенно разные вещи. Просыпаясь, я думаю о боли. Оживая, я чувствую боль. Кокон из боли, окутывающий меня и лента за лентой разворачивающийся, раскрывающийся, оставляя меня обнаженным в самом центре мироздания и лишь через долгую как вечность секунду, сбрасывающую в то место, откуда мне предстоит начать новый отрезок жизни.
Мне придется его начать в коридоре, перед надписью.
И вновь и вновь я заходил в эту комнату, наступал на Символ и смерть ненадолго забирала меня… В третий раз я оказался в другой комнате. В центре ее, как и в прежней (или в прежних) находился обрамленный золотой парчой саркофаг. Но, в отличие от прошлого, крышка этого плотно примыкала к корпусу.
Восемь панелей обрамляли стены последней — я чувствовал это — комнаты. Я надавил большим пальцем на крайнюю, и она легко поддалась и глубоко погрузилась в стену. На прежде гладкой поверхности проступили буквы. Вот, что я прочел:
«Бойся имен. Имена обладают силой индивидуальности. Другие обратят твое имя тебе во вред. Имя — это как наживка, за которую тебя можно вытащить из любой точки вселенной. Оставайся безымянным и ты будешь в безопасности.
Я — Безымянный».
Безымянный. Что может быть более надежным убежищем, чем то, для проникновения в которое надо умереть? Это была моя собственная гробница. Мой мир, где я наконец-то узнал свое имя. Подходящее имя. Безымянный…
«Так говорят — ты был разделен. Ты один из многих. Ты носил множество имен, и каждое оставило
