'Да, мы пойдем с тобой', — согласился Монтарон. — 'Ты должна нам за потраченное время'.
Какое-то время мы шли по дороге, когда неожиданно навстречу нам выбежал человек. По моему сигналу он остановился и сказал, что является посланником, и у него важные вести, которые надлежит сообщить в город Врата Бальдура. Перед тем, как вновь пуститься бежать, он добавил: 'Прости, крошка, но у меня нет времени болтать с тобой. Напали на еще один караван к северо-востоку от Берегоста, и я должен доложить от этом Великим Герцогам. Таков долг посланника'.
Судя по всему, посланник считал путешествие по лесам более безопасным, нежели по дорогам, хотя я бы с ним не согласилась. Я гадала, мудро ли будет оставаться на дороге, но боялась, что в лесах просто заблужусь. И мы остались на дороге. Вскоре после полудня мы достигли точки, в которой она соединялась с Трактом Побережья. Завидев нас, с пенька, на котором отдыхал, поднялся старик, наверняка колдун: в длиннополых одеяниях, с бородой и даже в остроконечной шляпе.
'О, путники, обождите чуток, порадуйте старика. Впервые за десять дней я вижу живые души на дороге, и давненько мне не с кем было поговорить. В одиночку ныне странствуют или отчаявшиеся, или обезумевшие; если позволите, к каковым относитесь вы?'
'Вообще-то, очень даже отчаявшимся', — честно призналась я. — 'Не знаешь ли ты пути к гостинице 'Дружеская рука'? Мне сказали, что там я могу найти друзей'.
'Это я знаю. Гостиница находится к северу, недалече отсюда, и двери ее открыты всем. Не сомневаюсь, что ваши друзья примут вас с распростертыми объятиями. Да, я сочувствую вам, ведь путь долог и тяжел, но, уверен, в конце все обернется к лучшему. О, я и так забрал немало вашего времени и говорил слишком много. Пойду-ка я, желаю вам всего наилучшего'.
Мы продолжили путь на север по Тракту Побережья. Наши новые спутники вызывали у меня все усиливающуюся тревогу. И дело не только в их манерах. Если идти вслед за Монтароном, то можно заметить, как он, оскалившись, то и дело хватался за рукоять меча, а затем замедлял шаг, пока не оказывался позади всех. Поведение Кзара было еще более эксцентричным. Он мог неожиданно остановиться на месте и заявить мне что-то вроде 'Я знаю о драконах с кроличьими лапами! Правда, клянусь!' Рядом с ними я чувствовала себя донельзя неуютно, и присутствие их тяготило меня. Я предположила, что они собираются осуществить некое злодеяние, и несколько раз хотела предложить им расстаться. Подобного чувства прежде мне испытывать не доводилось, посему я винила себя за то, что плохо думаю о спутниках.
Я пыталась заговорить с ними, узнать об их прошлом. Когда я спросила об этом, Монтарон открыто пригрозил мне физической расправой. Если я верно поняла его характер, он мог с превеликим удовольствием осуществить угрозу при малейшей провокации. Жизнь, в том числе и собственная, мало значила для него. Он следовал приказам Кзара, хотя открыто его презирал. Мне кажется, эти двое работали на кого-то еще, кого-то могущественного. Достаточно могущественного, внушающего страх и уважение, заставившего этих двоих действовать сообща. Тревога, испытываемая мной по отношению к халфлингу, больше не казалась странной. Я не без оснований полагала, что, останься Монтарон в отряде, однажды утром я могу и не проснуться.
Попытки поговорить с Кзаром вызывали у меня лишь раздражение, ибо обычно он отвечал что-то невпопад. Однако он еще не совсем обезумел, ведь магией-то владел (по крайней мере, я так предположила, ведь на пути к гостинице 'Дружеская рука' нам не встретилось противников). Он упомянул, что работает на некую могущественную организацию, но я когда я попыталась выудить у него детали, он разозлился и отказался продолжать разговор. Любая организация, нанявшая эту парочку, навряд ли будет настроена дружелюбно по отношению ко мне.
На закате мы заметили небольшую крепость у дороги, когда Кзар неожиданно произнес: 'Расскажи нам историю, Монти. Что-то о медведях и золоте'.
'Этот безумный маг опять зациклился на одном из своих 'заклятий', — пожаловался халфлинг.
'Давай же, Монтарон, улыбнись. Как ты можешь все время злиться?'
К тому времени, как мы добрались до гостиницы, наступили сумерки. Стражник у ворот приветствовал нас: 'Добро пожаловать в 'Дружескую руку'. Думаю, вы знаете правила поведения внутри?'
'А что, есть правила?' — спросила я. — 'Какие правила?'
'Возможно, слово 'правила' несколько формально. Они неписанные, но общепринятые, что, пребывая внутри, вы будете вежливо и цивилизованно относиться ко всем без исключения гостям. Это — нейтральная территория, а все склоки оставляйте у ворот. Если они все же всплывут, вас выставят отсюда. Надеюсь, пребывание у нас придется вам по душе'.
'Дружеская рука' больше походила на крепость, нежели на гостиницу. Центральный замок возвышался на несколько этажей и откровенно впечатлял. От него отходила стена, ограждающая внутренний двор, в котором находилось несколько зданий поменьше. Ступив в двор, я услышала тихую музыку, доносящуюся из замка. Скорее всего, большой зал гостиницы находится там же, где в твердынях лордов — залы банкетные.
Чтобы добраться до дверей замка, пришлось подняться по ступеням. По пути мы повстречали спускавшегося вниз странника, который приветствовал нас.
'Здравствуй, друг. Я не видел тебя здесь сегодня. Что привело тебя в 'Дружескую руку'?'
'Я здесь, чтобы встретиться с друзьями', — приветливо отвечала я.
'О, наверное, это с тобой я должен был встретиться'. Человек улыбнулся, но я почему-то ощутила тревогу. 'Я отведу тебя к друзьям, но сперва хочу удостовериться, что ты именно та, кого я жду. Тебя зовут Роланна?'
'Да', — подтвердила я, столь удивившись тому, что он знает мое имя, что не подумала даже спросить, откуда оно ему ведомо.
Он кивнул. 'Прекрасно. Ты именно та, которую я ищу. Постой немного спокойно, хорошо?'
Он принялся бормотать бессмысленные слова и делать пассы руками. К тому времени, как я поняла, что он творит заклинание, Имоен уже кричала мне об опасности и прилаживала к тетиве стрелу, в то время как Монтарон с обнаженным мечом подбирался к человеку сзади. Я обнажила клинок и принялась размахивать им, пытаясь разрушить его сосредоточенность. Неожиданно грудь его пробила стрела, вынудив человека прервать заклинание. Кзар, дико крича, подобрался к нему сзади и схватил за руку. Так, где пальцы его коснулись руки человека, разлилось алое сияние, и лицо нападавшего исказила гримаса боли. Я замахнулась было мечом для последнего удара, но в это мгновение Монтарон вонзил ему клинок в спину. К тому времени, когда к нам подоспели два стражника 'Дружеской руки', нападавший был мертв. Быстро обыскав его тело, я обнаружила свиток следующего содержания.
НАГРАДА ЗА ГОЛОВУ
Да будет известно всем приверженцам зла, что за голову Роланны, приемной дочери Гориона, назначена награда.
Последний раз она была замечена в окрестностях Крепости Свечи, и при обнаружении надлежит расправиться с нею немедленно.
Те, кто предоставят доказательства ее гибели, получат не менее двух сотен золотых монет.
Как и всегда, те, кто обнародует это послание силам правопорядка, присоединиться к обреченной в ее незавидной судьбе.
Мы вошли в замок, оставив стражей решать вопрос с телом. Общий зал был полон людей и здесь стоял такой шум, что я нисколько не удивилась тому, что никто не обратил внимания на сражение на ступенях. Друзей Гориона я отыскала довольно скоро. Они казались людьми — мужчина и женщина, — но что-то в их изысканных чертах говорило о том, что в роду их примесь иной расы. Они поняли, кто я такая сразу же, как я открыла им свое имя.
'Приветствую, подруга!' — поздоровалась со мной женщина. — 'Ты ведь дитя Гориона, так? Я узнала тебя по его письмам, ибо он часто писал о тебе. О, прости мои манеры; я — Джахейра, а это Халид, мой муж'.
'Р-рад встрече', — мягким голосом изрек Халид, чуть заикаясь.
'Мы старые друзья твоего приемного отца'. Джахейра пронзительным взором оглядела моих спутников. 'Он не с вами? Должно быть, произошло самое худшее; он бы не позволил своему единственному ребенку явиться сюда без него'.
'Если… если он погиб, мы разделяем твою боль', — добавил Халид.
