лучах яркого солнца — это изумительное зрелище, но когда там идет дождь… — И он развел руками, давая понять, какой это жалкий пейзаж.
«Да, — подумал де Кок. — Окраска… окраска определяет там красоту. А вот в Амстердаме все иначе. Этот город красив и в черно-белом цвете».
Старый инспектор снова улыбнулся. Амстердам имеет немало поклонников и поклонниц, да и сам он принадлежал к их числу. Инспектор давно полюбил свой беспокойный город и вот уже несколько десятилетий без устали вел в нем отчаянную борьбу с преступностью. И, надо сказать, весьма успешно. Хотя, если честно признаться, госпожа Фортуна явно благоволила ему. Впрочем, это неудивительно, каждый человек — кузнец своего счастья и убежденность, а также твердость де Кока в конце концов завоевали расположение капризной богини. Да, в этом случае он оказался сущим соблазнителем. Волевое, изрезанное глубокими складками лицо инспектора внезапно помрачнело. В последние годы в здешнем уголовном розыске начался явный застой. Молодые инспектора полиции вместо того, чтобы заниматься делом, с юношеским энтузиазмом изобретали новые методы розыска, разрабатывали хитроумные схемы, придумывали оригинальную тактику.
Де Кок скептически относился ко всем этим новациям. Преступление было и остается делом человеческим; корень зла в самой природе человека, и поступки людей, как он не раз убеждался, абсолютно непредсказуемы, человеческую психологию невозможно втиснуть в какую-либо схему.
Аудебрюгстейг инспектор пересек, не обращая внимания на красный сигнал светофора и с озорством проскочил под самым носом у трамвая. Помахав рукой уличной девице, прогуливающейся под розовым зонтиком, он подошел к знакомому подъезду и с удовлетворением отметил, что полицейское управление находится на прежнем месте. Весело насвистывая, он распахнул дверь.
Дежурный Ян Кюстерс, неистово размахивая руками, пытался на ломаном английском объяснить какому-то иностранцу, как пройти к Государственной картинной галерее, чтобы увидеть «Ночной дозор» Рембрандта.
Де Кок немного постоял, слушая его невразумительные пояснения и усмехнулся.
— Ты в самом деле думаешь, что этот человек тебя понимает?
Дежурный мрачно покосился на де Кока.
— Да нет, вряд ли, — бросил он коротко и сердито.
— А почему бы тебе не вызвать для него такси?
Ян Кюстерс отчаянно замотал головой.
— Некоторые иностранцы считают, что вызов такси — дело полиции и отказываются платить за вызов. А потом в управление являются разъяренные таксисты и требуют, чтобы я заплатил им по счету.
Кюстерс повернулся к иностранцу.
— Послушайте, — снова начал он терпеливо втолковывать ему. — Вы дойдете до Центрального вокзала и там сядете в автобус.
Де Кок отошел от стола дежурного и довольно бодро для его почтенного возраста поднялся по каменной лестнице на второй этаж, где находилась комната следователей. Он дружески кивнул нескольким полицейским, сидевшим на широкой скамье в коридоре, и вошел в комнату.
Молодой следователь Фледдер, как всегда, стучал на старенькой портативной пишущей машинке.
Инспектор небрежно кинул на вешалку шляпу, однако промахнулся и ему пришлось поднять ее с пола после того, как он снял мокрый плащ. Тяжелыми шагами де Кок двинулся к своему столу. Едва он сел и начал выдвигать ящик, чтобы достать оттуда папку со старым запутанным делом, как Фледдер встал и с озабоченным видом подошел к нему.
Де Кок поднял на него глаза.
— Кто тебя расстроил? — спросил он.
Фледдер молча ткнул пальцем через плечо в сторону двери комиссара. Де Кок нахмурился. Комиссар не вызывал у него никаких приятных ассоциаций.
— Он что же, вызывал тебя?
— Да.
— Зачем?
Молодой следователь печально улыбнулся.
— Он… он хочет повысить меня в должности.
Де Кок нахмурился.
— Ну и прекрасно! — воскликнул он. — От души поздравляю!
Однако Фледдер грустно опустил голову.
— Я сказал комиссару Бейтендаму, что отказываюсь от этого назначения.
Де Кок удивленно уставился на него.
— Ты с ума сошел?!
Фледдер задумчиво покачал головой.
— Я думаю, что должен был… отказаться.
— А ты знаешь, что означает это повышение? — де Кок ухмыльнулся. — Большую прибавку к жалованию.
Фледдер кивнул.
— Конечно, денег больше, но это же значит, что я должен уйти от вас, что я больше не буду с вами работать. А этого я не хочу… во всяком случае сейчас, — он тяжело вздохнул. — И потом, я чувствую, что еще не гожусь для такой должности… у меня пока еще мало опыта и я не могу работать самостоятельно. Недавно уже и так допустил кучу ошибок. Как вспомню — прямо дрожь по коже.
Де Кок улыбнулся.
— Да, помню этот случай. Дело Алекса и странных студентов из Амстердамского дискуссионного клуба… — Он поморщился. — Как этот клуб назывался?
— «Бубен».
Взгляд де Кока посветлел.
— Правильно. Время бежит. Я не хочу давить на тебя, да и права такого не имею. Да, время бежит… для всех нас. Нам очень хорошо с тобой работалось. Именно вместе, и ты нисколько не должен умалять свою роль. Мне самому не хочется тебя терять. Но жизнь идет вперед и скоро настанет момент, когда ты будешь работать без меня.
Фледдер театральным жестом вытянул перед собой дрожащие руки.
— Искренне надеюсь, — с пафосом произнес он, — что этот день настанет не скоро. — Я остаюсь с вами, де Кок.
— Ну как знаешь, — де Кок пожал плечами. — Смотри только не пожалей об этом. — Инспектор был растроган. — Одно только скажу тебе… я искренне рад.
Фледдер рассмеялся.
— Ну, с чего начнем? — с явным облегчением произнес он.
Де Кок вытащил из ящика толстенную папку и положил на стол.
— С этого.
— Что за дело?
Седовласый инспектор похлопал ладонью по серой с зелеными полосками обложке.
— Очень давнее дело об убийстве. Это досье вчера в полдень вручил мне на Принсенграхт мистер Медхозен, наш новый советник юстиции, он просил еще раз внимательно проштудировать его.
— Дело амстердамское?
Де Кок покачал головой.
— Нет. Медхозен до Амстердама служил в Алкмаре. Года два назад в Энкхойзене было совершено убийство… во всяком случае, там оно было обнаружено, а этот город находится как раз в провинции Алкмар.
— И таким образом это дело попало к Медхозену.
Де Кок кивнул.
— Следователи городской полиции в Энкхойзене совместно со следственным отделом железной
