— Пришли нам помочь? — радостно приветствовал он гостей.
Де Кок пожал ему руку.
— Нужда заставила, — мрачно буркнул он и представил своего помощника: — Знакомьтесь, мой молодой коллега Фледдер.
Вестернинг живо откликнулся.
— Слышал, слышал о нем.
— Где стоит этот поезд? — Де Коку не терпелось приступить к делу.
Вестернинг направился к двери.
— На перроне 4б. Этот поезд вышел из Неймегена в девять четырнадцать и прибыл сюда, на конечный пункт, в десять сорок четыре.
Выйдя из комнаты, они стали спускаться по лестнице, с трудом пробиваясь через поток пассажиров.
Вестернинг обернулся на ходу.
— «Час пик», — сказал он извиняющимся тоном. — В это время здесь всегда словно в адском котле.
Де Кок понимающе хмыкнул.
— Кто обнаружил труп?
Главный инспектор зашагал рядом с де Коком.
— Уборщик, который опорожняет урны и пепельницы после каждого рейса. Он сразу же сообщил нам.
Вестернинг шагал широко, размахивая на ходу руками.
— Поездов с конечной остановкой на Центральном вокзале совсем немного. Ведь наш вокзал невелик. Подготовка к обратному рейсу занимает всего двадцать минут, но мы не можем задерживать состав у перрона, потому что большинство поездов из Маастрихта следуют дальше — в Заандам, а международные составы идут до Хоофдорпа и тут трудно что-либо изменить, увеличить площадь вокзала невозможно: с одной стороны река Эй, с другой нас теснит город.
Они поднялись по эскалатору на перрон 46. Здесь было тихо и безлюдно. Одинокий пассажир сидел на скамейке, поставив рядом свои чемоданы. Монотонный голос диктора сообщил, что очередной поезд опаздывает. Они дошли до конца длинного состава и поднялись в вагон первого класса. Двое мужчин, судя по униформе, представители железнодорожной полиции, отдали главному инспектору честь. Один за другим трое инспекторов протиснулись в узкий коридор. Вестернинг шел впереди. Возле последнего купе они остановились. Де Кок заглянул в купе через плечо Вестернинга. На широкой постели лежала навзничь молодая, совершенно нагая, женщина. Ее левая нога была вытянута, правая, согнутая в колене, свешивалась с полки. Ногти на ногах были покрыты ярко-красным лаком. Де Кок осторожно отстранил Вестернинга и вошел в купе, чтобы поближе рассмотреть убитую. Красивое тело, отметил он, пропорциональная фигура, полная крепкая грудь. Широко открытые голубые глаза, казалось, с ужасом уставились в пустоту. Белокурые волосы, обрамлявшие овальное лицо, казались светлым облачком на фоне ярко-красной обивки. Де Кок опустился на колени перед убитой. На длинной белой шее он сразу увидел следы удушья, — несколько маленьких лилово-красных пятнышек. Де Кок поднялся и еще раз взглянул на женщину. Затем он снял с себя мокрый плащ и осторожно, почти благоговейно укрыл мертвое тело.
Главный инспектор Вестернинг обернулся к нему.
— Думаете, составление протокола займет много времени? — озабоченно спросил он. — Мы ведь не сможем долго занимать перрон. В крайнем случае придется перегнать поезд в тупик.
Де Кок ответил не сразу. Слово «тупик» резануло его.
— Да нет. Это не займет много времени, — бросил он. — Вот только дождемся фотографа и врача, который должен осмотреть труп. Потом нужно опечатать купе. Да еще, возможно, понадобится снять отпечатки пальцев.
Инспектор Вестернинг, как бы уступая, развел руками.
— Я вас, конечно, не тороплю, но вы понимаете, что мы не должны срывать расписание. — Он помолчал, о чем-то задумавшись, потом вдруг сказал: — А ты помнишь, когда мы с тобой последний раз работали вместе?
Де Кок тряхнул головой.
— Это был второй день Троицы… — сказал он. — Несколько лет назад. Крушение на дороге… тогда было много раненых. Мы встретились здесь, на Центральном вокзале.
— Точно.
У входа в вагон послышался какой-то шум. Фотограф Брам ван Вилинген сцепился с представителями железнодорожной полиции — те пытались задержать его, им показался подозрительным алюминиевый чемоданчик фотографа. Ян Вестернинг поспешил вмешаться и уладить конфликт. Фотограф, шумно отдуваясь, вошел в вагон и, поставив свой чемоданчик в угол купе, посмотрел на убитую.
— Ее так и нашли?
Де Кок недоуменно посмотрел на него, не поняв вопроса.
— В смысле?
— Под вашим засаленным плащом?
Лицо старого инспектора разом окаменело.
— Нет, это я накрыл ее своим плащом.
— Зачем?
— Не лежать же ей голой!
Брам ван Вилинген быстро наклонился к убитой, сдернул плащ и бросил его де Коку. Затем, указав на мертвую женщину, сострил:
— Думаешь, ей стыдно?
Острота прозвучала неуместно.
Седой инспектор укоризненно посмотрел на него, а потом с запинкой произнес:
— Ей не стыдно… теперь уж нет… но мне — да.
Брам ван Вилинген, желая позлить де Кока, развязно продолжал:
— Ах да, я забыл, ты же у нас пуританин!
Де Кок промолчал, едва сдержав ярость. Спустя минуту он сказал:
— Мне… э, мне необходима пара четких фотографий ее лица, которые можно будет разослать на опознание. Мы ведь еще не знаем, кто эта девушка.
Брам ван Вилинген кивнул, достал фотоаппарат из алюминиевого чемоданчика и насадил вспышку.
— Когда тебе нужны фотографии?
— Если можно… сегодня.
Вспышка осветила лицо убитой. Фотограф работал быстро и аккуратно. Де Кок недолюбливал его, но очень ценил за профессионализм.
— Ну как, успеешь сделать фотографии сегодня? — спросил он.
Брам ван Вилинген опустил фотоаппарат.
— Постараюсь. Если успею, я сам доставлю их вам в контору.
Голос фотографа звучал примирительно. Лицо де Кока приняло обычное добродушное выражение. Ярость уже улеглась. Подошел доктор Конингс в сопровождении двух санитаров с неизменными носилками. Де Кок шагнул навстречу доктору и сердечно пожал ему руку, он испытывал симпатию к этому эксцентричному лекарю, носившему старомодные гетры, выглядывавшие из-под элегантных брюк в полоску, простой вязаный жакет и вечно мятую зеленоватую шляпу гарибальдийца.
— Как идут дела? — громко спросил доктор.
— На этот раз работаем в купе первого класса, — ответил Брам ван Вилинген.
Доктор Конингс повернулся к де Коку.
— Вы прогрессируете. В прошлом я обычно встречал вас с трупами в совершенно некомфортабельных местах.
Де Кок пожал плечами.
— Я просто-напросто нахожусь там, где совершено преступление, только и всего.
