которое он направил Гитлеру. Это было одно из последних писем, направленных им Гитлеру, как равному, так сказать, коллеге-диктатору. Дав краткий обзор европейской ситуации, дуче перешел к вопросу договоров с Россией:
«Никто не знает лучше меня, имеющего к настоящему времени уже сорокалетний политический опыт, о том, что политика, даже революционная политика, имеет тактические крайности. Я признал Советы в 1924 году, в 1934 году заключил с ними договор о дружбе и торговом сотрудничестве. Я признаю, что, поскольку усилия Риббентропа по обеспечению невмешательства Франции и Британии оказались тщетными, вы избежали второго фронта. Не нанеся удара, Россия получила прибыль от войны в Польше и Прибалтике.
Но я, прирожденный революционер, не изменивший образ мыслей, утверждаю, что вы не можете постоянно жертвовать принципами вашей революции ради тактических крайностей определенного политического момента. Я чувствую, что вы не могли отказаться от антисемитского и антибольшевистского знамени, которое несли двадцать лет и за которое умерли многие ваши товарищи. Вы не можете отвергнуть ваше евангелие, в которое немецкий народ свято верит. Я считаю себя обязанным добавить, что дальнейшие шаги в ваших взаимоотношениях с Москвой будут иметь катастрофические последствия в Италии, где антибольшевистское единодушие, особенно среди фашистских масс, является абсолютным, твердым как скала и неделимым.
Позвольте мне верить, что этого не случится. Решение вопроса вашего жизненного пространства находится в России, и нигде более, в России, имеющей огромную территорию в двадцать один миллион квадратных километров и всего девять жителей на квадратный километр. Россия – отщепенец Европы. Несмотря на свое пространство и население, Россия – не сила, а слабость».
Муссолини завершил письмо цветистым выражением, о котором ему еще предстояло пожалеть в течение следующих двух-трех лет: «В день, когда мы уничтожим большевизм, мы будем верны нашим двум революциям».
Желая убрать русских с Балкан, очень нужный регион для немецкого бензина, русских традиций и итальянской гордости, 6 января гитлеровское ОКВ издало стратегическое исследование, которое одобряло движение русских на юг с Кавказа на Ближний Восток. Такие действия СССР, с точки зрения немцев, имели бы дополнительные преимущества, поскольку вовлекали русских в противоречия с англо-французскими силами, защищавшими нефтяные месторождения на Ближнем Востоке. Насколько серьезным был ярый антисоветчик французский генерал Вейганд, командовавший сильно «раздутыми» силами в Сирии, и французский Генеральный штаб в своем стремлении начать воздушные и военно-морские операции против советских кавказских нефтяных месторождений, сказать сложно, однако у ОКВ имелись все основания возбудить беспокойство русских в этом отношении. Хотя, конечно, это мог быть только неявный метод помощи финнам, так же как и защиты интересов рейха.
Надежды немцев и страхи русских относительно реакции Запада на советские неудачи в Финляндии еще более усилились 20 января 1940 года, когда Уинстон Черчилль 10 января 1940 года обнародовал заявление о том, что «финны дали всему миру возможность увидеть военное бессилие Красной армии и красных военно-воздушных сил». Через неделю ответ дала советская правительственная газета «Известия», изобразившая Черчилля злейшим врагом Советского Союза, а коммунистическая газета «Правда» предостерегла англо-французских империалистов против планов опасного расширения военных действий.
Страхи русских еще более ярко проявились в поспешной ликвидации Москвой финского марионеточного режима под руководством Отто Куусинена и в возобновлении 1 февраля наступления Красной армии против укреплений на Карельском перешейке, причем с привлечением значительно большего количества артиллерии. В то же время Сталин всячески старался напомнить немцам о его «великой службе рейху», выразившейся в продаже ему боевой техники, иначе недоступной для Германии из-за блокады. Сталин добавил, что, хотя советская инициатива встречена в штыки, англо-французское давление не заставит СССР изменить политику снабжения Германии. Гитлер был менее терпелив, поскольку теперь он надеялся избежать необходимости отдавать скомпрометированным русским давно обещанный немецкий тяжелый крейсер и даже чертежи военного корабля.
18 января французское правительство, добавив основания для обвинений «Правды», подчиняясь сильному политическому давлению внутри страны, предложило Лондону не только совместные действия против Нарвика и шведских месторождений железной руды, но также использование польских сил против советских баз в Арктике для помощи Финляндии. Подвергаясь постоянной критике внутри страны за бездействие, в начале февраля британское правительство все же исключило предложенную польскую атаку на советскую Арктику, ограничив то, что меланхоличный генерал-лейтенант сэр Алан Брук назвал «дикими проектами» на второстепенных театрах военных действий, формированием так называемых добровольческих экспедиционных сил для Норвегии и Швеции. Вполне возможно, что приказ НКВД, датированный 12 февраля 1940 года, ликвидировать находившихся в их руках польских офицеров, был отдан именно под угрозой польской атаки на Петсамо. В этом случае, уже после того, как угроза союзников советской Арктике миновала, польские офицеры все равно были убиты.
Как обычно, несмотря на отчаянные призывы финнов, в начале марта норвежское и шведское правительства превратились в кошачью лапу союзнической стратегии, якобы направленной против России, а в действительности – против рейха. Тем не менее 16 февраля Гитлер, обеспокоенный ненужной гласностью в прессе союзников относительно его скандинавских планов, разозлился еще больше, когда британский флот освободил британских пленных с немецкого корабля, нелегально использовавшего прикрытие нейтральных норвежских вод для транспортировки пленных в Германию. Фюрер приказал своим не желавшим вмешиваться военно-воздушным силам и армии, а также более активному флоту подготовиться к вторжению в Норвегию под командованием его личного штаба в ОКВ. 1 марта была обнародована итоговая немецкая директива для проведения этой операции. Но неожиданное заключение мира между Финляндией и Советским Союзом 12 марта лишило Гитлера, так же как и союзников, официального повода для оккупации Норвегии.
Как доложил в Берлин посол Шуленбург, вероятно, СССР решил навязать свои условия Финляндии, опасавшейся полного завоевания, из страха оказаться втянутым в большую войну с Западом, к которой он был не готов. Даже если так, потери финнов, включающие уступку более 10 % своей населенной территории, сопровождающуюся полным бегством оттуда населения, были неожиданно серьезными, и неудивительно, что финны с нетерпением ждали первой подходящей возможности все вернуть.
С другой стороны, в ходе зимней Финской кампании русские потеряли 200 000 человек; им также пришлось задействовать более 30 % своей авиации и армейских дивизий – только так могла быть одержана полная победа над финнами. При таких обстоятельствах Сталин посчитал целесообразным пойти на уступки морали Красной армии, и успешный командир советских наступательных сил генерал С.К. Тимошенко получил звание маршала и стал министром обороны вместо Ворошилова. Интенсивная тренировочная программа, более традиционные звания и дисциплина и, наконец, появившаяся 12 августа единая командная структура, предусматривающая подчинение политических комиссаров военным, – все это означало хотя и запоздавшее, но все же признание советскими руководителями уроков неудачной зимней Финской кампании.
Британцы и немцы ожидали, что победившие русские теперь оккупируют северные норвежские порты, и не ослабляли своего внимания к Финляндии. Представляется важным, что фюрер не разделял желание Редера позволить русским оккупировать норвежский порт Тромсё – лучше уж русские, чем британцы. Гитлер решил сам захватить Тромсё, так же как и Нарвик, поскольку не хотел, чтобы русские были так близко к рейху – в каких-то трех сотнях километров от полярного круга. Гитлеру было крайне неприятно советское наступление в Финляндии, и 18 марта он признался Муссолини, что только «крайняя необходимость» заставила его присоединиться к России, необходимость, от которой, как рассчитывал Гитлер, его избавит вступление Италии в войну.
Еще более раздражающим было поражение финнов для французов. 19 марта правительство Даладье ушло в отставку. При активной поддержке командующего французским военно-морским флотом адмирала Жана Дарлана новое правительство Поля Рейно потребовало обстрелять советские нефтяные месторождения в Баку, чтобы якобы не позволить немцам получить от русских этот жизненно важный продукт. Уже 28 марта Высший военный совет союзников, заседавший в Лондоне, отложил для дальнейшего
