23 января 1942 года Гитлер с большим опозданием согласился с необходимостью удвоить объем производства танков в Германии (существующий объем – 300 единиц в месяц – никоим образом не мог удовлетворить потребности). Также следовало начать выпуск новых моделей, таких как «Тигр», которые могли составить достойную конкуренцию советским Т-34 и КВ. Производство танков в Германии за предыдущие шесть месяцев не увеличивалось, даже учитывая наличие весомого преимущества – временной дезорганизации советской военной промышленности. Кстати, русские, несмотря на трудности, выпускали в два-три раза больше танков, чем немцы (не говоря уже об общем объеме производства танков союзников, который превысил производство в рейхе более чем в пять раз). Поэтому новая немецкая программа производства, принятая при Альберте Шпеере весной 1942 года, была остро необходима, хотя, конечно, безнадежно опоздала.
Немецкое танковое производство тем не менее, несмотря на высокие приоритеты, существенно не увеличилось вплоть до конца 1942 года. Это стало катастрофой для немецкой армии, усугубленной недостаточным производством истребителей для люфтваффе. Из всех категорий вооружений, жизненно важных для военной кампании на востоке, единственное, что стоит отметить, – это удвоение выпуска артиллерийских снарядов. Это достижение, по крайней мере, позволило немецкой армии уверенно чувствовать себя в обороне, хотя ее наступательные возможности оставались недостаточными в следующем решающем году. Также мешала острая нехватка нефтепродуктов, которая уже нанесла ущерб операциям немецкого и итальянского флотов. Ее грозило усугубить практически полное прекращение румынских поставок нефти.
В конце января Гитлер оказался перед лицом нового кризиса, когда русские прорвались через позиции немцев на реке Донец южнее Харькова. Угроза нависла над Донбассом, продукцию которого нацисты в любом случае практически уничтожили посредством политики искусственно создаваемого голода. Когда месяцем позже части 16-й немецкой армии были окружены в Демянске, к югу от озера Ильмень, их снабжение осуществляла исключительно авиация до тех пор, пока они не были освобождены уже весной.
К концу марта 1942 года частые оттепели вместе с острой нехваткой у русских грузовиков, танков, самолетов и даже продовольствия позволили немцам закрепиться вдоль всего фронта, хотя и слишком далеко от Москвы, чтобы ей угрожать неминуемым захватом. Несмотря на многочисленные случаи обморожения, потери немцев после перехода к оборонительным военным действиям стали уменьшаться и к февралю 1942 года составляли 258 000 человек убитыми или пропавшими без вести, считая с начала военной кампании в июне 1941 года. Такие потери были вполне допустимыми для армии в 3,2 миллиона человек, участвовавшей в Восточной кампании, не считая миллиона немецких солдат, находившихся в других местах, особенно если сравнить с потерями Красной армии к этому времени. Число только советских военнопленных к этому времени превысило 4 миллиона человек.
Относительно миллиона уцелевших после плохого обращения нацистов советских военнопленных более интеллигентные немцы имели другие планы. Растущая нехватка рабочих рук в Германии в феврале 1942 года привела к открытым протестам некоторых немецких официальных лиц против политики быстрого уничтожения миллионов потенциальных рабочих. Даже нацистский министр пропаганды Геббельс вскоре понял, что большевики используют варварство нацистов, чтобы воспрепятствовать дезертирству из рядов советской армии. Даже удивительно, насколько снизилось в 1942 году количество советских пленных, и это несмотря на еще одно лето быстрых отступлений.
Британская военная миссия в Москве в феврале 1942 года отметила высокий моральный дух советской армии. А Сталин все еще ожидал или говорил, что ожидает, атаки японцев на Советский Союз, причем до наступления весны. Что касается немцев, советский диктатор предвидел весной новое нападение с большим превосходством в танках. Оказавшись между двух огней – с одной стороны – пессимистично настроенный начальник имперского Генерального штаба генерал сэр Алан Брук, считавший, что не следует посылать так много танков и самолетов русским, с другой – лорд Бивербрук, требовавший немедленного открытия второго фронта, – Черчилль попытался найти компромисс, подтвердив обещанные объемы поставок в Россию. По его словам, выполнение этих обещаний – единственная имеющаяся в настоящее время возможность Запада вплести «мощные усилия русских в общую ткань войны». То, что эта всеобщая война останется британским замыслом, видно из одновременной данной им директивы не создавать «большую американскую армию численностью 10 миллионов» для последующего использования на Европейском континенте. В 1942 году, по мнению мистера Черчилля, значительно меньшего количества британской и американской пехоты будет достаточно для ведения ограниченной сухопутной войны, о которой он мыслил в будущем.
В январе и феврале, еще до остановки советского зимнего наступления, Гитлер вернулся к своему замыслу, возникшему осенью 1941 года, немецкой кампании на Кавказе. И его исключительно физическая тяга к атаке, несмотря на постоянные предостережения Гальдера о советском превосходстве в танках, и растущая нехватка топлива в странах оси заставили фюрера возобновить наступления, правда, со значительным опозданием, вследствие тяжелых потерь в зимние месяцы. Директивой ОКХ от 12 февраля были сформулированы планы переоснащения немецких танковых частей, в которых в тот момент имелось всего 140 годных к эксплуатации танков на весь Восточный фронт. Группам армий «Центр» и «Север» предстояло лишиться почти всех своих танков, передав их группе армий «Юг». Кроме того, к началу мая на фронт должно было прибыть пополнение – полмиллиона немецких пехотинцев. Фельдмаршал Кейтель приказал распространить дезинформацию о предполагаемом возобновлении немецкого наступления на Москву, чтобы ввести в заблуждение советское Верховное командование, которое, по убеждению ОКХ, намеревалось опередить ожидаемую немецкую операцию на юге, нанеся собственный упреждающий удар.
Поскольку это было достаточно логичное действие немцев, по мнению многих критиков, намного более разумное, чем преждевременное наступление на юге, до решающего разгрома Красной армии такая дезинформация обязана была обмануть русских, для которых защита своей столицы была жизненно важной. В любом случае и люфтваффе, и танки были слишком слабыми, чтобы поддерживать более чем одно наступление в ограниченном секторе Восточного фронта в течение длительного времени. К тому же успешная кампания на Кавказе могла ускорить вступление Турции и Японии в войну против Советского Союза.
14 марта, чтобы помешать доставке грузов союзников в Мурманск, Гитлер приказал укрепить и наступательные, и оборонительные позиции немцев в Норвегии. Последствия этого приказа испытают на себе конвои союзников будущим летом. А 23 марта в военной директиве № 40 Гитлер распорядился создать объединенное командование в Западной Европе для противодействия любым высадкам союзников во Франции или странах Бенилюкса. Чтобы возглавить эту новую организацию, на активную службу был возвращен фельдмаршал фон Рундштедт.
Наконец, 5 апреля в военной директиве № 41, беспорядочно переписанной лично Гитлером, фюрер изложил оперативные планы Восточной кампании на 1942 год. Получивший кодовое название операции «Блау» оперативный план предусматривал мощный немецкий удар на юге России с целью уничтожить противодействующие советские войска и выйти к реке Дону. Далее немцы собирались прорваться на Кавказ и захватить нефтяные месторождения. Хотя на этой стадии Сталинград оставался всего лишь названием на карте для немецких штабистов, приказы Гитлера предусматривали выход к этому городу и, если будет возможно, его уничтожение как крупного центра коммуникаций и военного производства. При высвобождении дополнительных сил немцев следовало также добиться полного окружения Ленинграда посредством соединения с финнами (операция «Нордлихт»). А пока, и немцы это знали, голодная смерть более миллиона ленинградцев только за предыдущие четыре месяца, эвакуация еще полумиллиона жителей города и полное прекращение промышленного производства отвечали целям Гитлера.
Для подготовки к операции «Блау» весь фронт на юге должен был быть укреплен. Следовало срочно ликвидировать зимние прорывы русских через Донец и в Крыму. Затем 11-й армии Манштейна предстояло завершить взятие Севастополя – весьма проблематичное действие, которое вызовет задержку начала операции «Блау». К великому недовольству генерала Гальдера, более 20 новых итальянских, румынских и венгерских дивизий, организованных в четыре армии, должны были отправиться охранять растянутый левый фланг немцев вдоль реки Дона. Они стали частью новой группы армий «Б». Менее зависимой от не слишком надежных дивизий союзников Германии (кроме финнов) была группа армий «А» под командованием фельдмаршала Вильгельма Листа. Эта группа состояла из 1-й немецкой танковой армии, 11-й и 17-й
