пытаясь ее отыскать, принялся расталкивать обнимающихся радостных людей. Наконец, столкнувшись лицом к лицу с Начитой, я по лихорадочному блеску в его глазах все понял. Мои наихудшие подозрения подтвердились.
— Ее здесь нет, сеньор. Томас не сдержал своего слова.
Я отвернулся от Начиты и увидел рядом с собой мексиканца-батрака, нервно теребящего в руках сомбреро.
— Сеньор Киф, — произнес он, — дон Томас приказал вам кое-что передать. Он велел...
— Продолжай же, черт возьми! — закричал я.
— Он сказал, что на память он оставляет себе самое ценное для вас и выражает надежду, что эту ночь вы проведете спокойно.
Я застыл, вперившись глазами в батрака. Меня охватил ужас, и вдруг откуда-то из-за стены, из густого тумана, послышался голос Юрадо:
— Сеньор Киф!
Я, а за мной и Начита кинулись к воротам и выглянули наружу.
— Дон Томас прислал вашего друга, который хотел изобразить из себя Иисуса Христа. Поэтому разумно было не противиться его пожеланиям и позволить священнику умереть так же, как умер посланник Божий.
Раздался одиночный выстрел, и из плотной завесы дождя галопом выскочила и заходила кругами перед нами испуганная лошадь. На ее спине к седлу был привязан сколоченный из необструганного бруса крест с распятым на нем Ван Хорном. Сквозь его старую сутану проступала кровь.
Схватив под уздцы беснующуюся лошадь, я посмотрел на Ван Хорна и понял, что тот еще жив. Собрав последние силы, он попытался мне что-то сказать, но так и не смог. Его глаза закатились, голова безжизненно упала на плечо.
Не успел стихнуть топот копыт лошади Юрадо, как мимо меня на первом попавшемся коне в погоню стрелой промчался Начита.
Мне уже было безразлично, нагонит он Юрадо или нет. Все, что происходило вокруг, казалось мне нереальным. Толпа людей, просочившихся сквозь ворота, застыла в гробовом молчании. Затаив дыхание, они наблюдали, как Морено, вынув нож, перерезал на кресте веревки и подхватил безжизненное тело Ван Хорна.
Уже не рыдая, Морено печально посмотрел на меня.
— Он мог бы остаться в живых, но предпочел принять смерть. За нас, за этих людей. Разве это не поразительно? Святой был среди нас, а мы этого и не поняли.
Глава 15
Мне ничего не оставалось, как ждать возвращения Начиты. Так же бросаться под проливным дождем за Юрадо в погоню не имело никакого смысла. Добравшись до гостиницы, я поднялся в комнату, разделся, вытерся насухо полотенцем и сменил одежду. Положив в каждый карман по магазину патронов, я спустился в бар и, разобрав «энфилд», принялся его чистить, периодически прикладываясь к стакану виски.
Вскоре появился Морено. Войдя, он почтительно снял шляпу.
— Сеньор, в церкви остались вещи, принадлежавшие отцу Ван Хорну. Мы не знаем, что с ними делать. Вы были ему другом...
— Хорошо, — ответил я. — Я схожу с тобой в церковь.
На улице все еще лил дождь, и я снова накинул на себя пончо и надел на голову сомбреро. Мы вышли из гостиницы и пошли по улице. По дороге нам попались две запряженные мулами телеги, на которых везли тела убитых людей де Ла Плата.
— Они жили без Бога, и похороним их как безбожников, — пояснил Морено. — Закопаем в одной яме.
— И сеньориту де Ла Плата вместе с ними?
— Ну что вы, сеньор! — произнес он, изумленно посмотрев на меня. — Ее мы похороним как подобает. Еще жив ее отец, и неизвестно, как известие о гибели дочери повлияет на этого бедного старика.
Подойдя ближе, я увидел, что жители городка вывозят с площади трупы лошадей, привязав их к мулам. Почти вся кровь с мостовой была смыта дождевыми потоками. Жизнь продолжалась.
Интерьер церкви претерпел значительные перемены. Скамейки были придвинуты к стенам, а на двух из них, ближе к входу, стоял сколоченный из грубых досок гроб, накрытый крышкой.
— Дона Чела, сеньор, — тихо произнес Морено. — Мы решили накрыть гроб крышкой. У нее обезображено лицо. Вы меня понимаете?
Да, я его прекрасно понимал и направился в другой конец церкви, где полыхал целый костер из зажженных свечей.
Как только я впервые высадился в Мексике, я увидел процессию Пресвятой Девы, двигавшуюся по улицам Веракруса. Это было одно из красивейших зрелищ, которые мне доводилось когда-либо наблюдать. При виде этого великолепия в стране, где в то время людская кровь лилась рекой, у меня защемило сердце.
Тело Ван Хорна, облаченное в полные регалии священника, лежало на столе, накрытое поверх расшитой золотом мантией. В сложенные на груди руки был вложен крест, в изголовье и в ногах горели свечи. Ван Хорн лежал словно живой, готовый в любую минуту открыть глаза.
— Мы не смогли отыскать гроба подходящей длины, сеньор, — извиняясь, прошептал Морено. — Но скоро наш плотник его сделает.
Запах горящих свечей сделался для меня невыносимым. Делать мне здесь больше нечего — с Ван Хорном я уже попрощался, подумал я и направился в ризницу. Морено последовал за мной. Вещи, о которых он говорил, принадлежали не совсем Ван Хорну. Все они были из сундука предыдущего священника, скончавшегося в Гуэрте. Но я решил не говорить об этом Морено.
— Спрячь все это. Может быть, новому настоятелю церкви они потребуются.
— Новому, сеньор?
— Вам кого-нибудь пришлют. Особенно теперь, когда ситуация в корне поменялась.
— А дон Томас?
— С ним покончено.
Не в силах вновь видеть, что происходит в церкви, я вышел из ризницы через другую дверь, выходившую прямо на городские ворота. Когда мы с Морено уже подходили к гостинице, один из охранявших ворота выстрелил в воздух и громко крикнул, что приближается всадник.
Мы кинулись назад, а затем в сопровождении нескольких мужчин, стоявших на площади с винтовками в руках, вышли за ворота. Из серой пелены дождя и тумана верхом на лошади появился Начита. За ним, покачиваясь из стороны в сторону, брел Юрадо со связанными руками и петлей на шее, совсем как тот заложник, которого он недавно пристрелил.
— Он был не так быстр, — произнес Начита.
— Где остальные?
— Они ушли, оставив этого, чтобы передать нам тело священника.
Лицо Юрадо было все в синяках. Но глаза, один из которых был полуприкрыт, ничего, кроме ненависти, не выражали.
— Хорошо, Киф, — злобно сказал он. — Ничего, что вы меня схватили. Зато у дона Томаса твоя подружка, и к тому времени, когда он со своими ребятами успеет с нею позабавиться...
Мой кулак врезался ему в челюсть.
— Заткнись. Куда они поехали?
В ответ он плюнул мне в лицо. Стерев слюну подолом пончо, я вторым ударом кулака свалил его на спину.
— Я мог бы заставить его заговорить, сеньор, — заверил меня Начита.
— Как скоро?
— Не позже, чем разведу костер.
— Тогда начинай поджаривать эту гадину. И чем раньше, тем лучше.
Угроза старого индейца не могла не подействовать на бандита. Рауль Юрадо ничего, кроме грубой силы
