Следовательно, пока большая часть монахов все еще находится у волнолома, надо было добраться до дома. Я рванулся под деревья, прокладывая путь сквозь тугосплетение ветвей, добежал до лужайки, которая выходила на уровень с поместьем, и шлепнулся в траву.
И тут я услышал конское ржание, топот копыт и затаился. Это был целый табун горских лошадок, мчащийся в моем направлении. Как только я приподнял голову и высунулся среди ветвей, две или три лошади, что мчались впереди, затормозили, и за ними остановился весь табун. Лошади нервно переминались с ноги на ногу, но с места не двигались.
Я побежал по краешку перелеска, но тут же услышал позади топот копыт.
Черт его знает, где он прятался, но пастух — по крайней мере, так я решил про себя — вылетел вперед на лихом скакуне, подпоясанный ремнем, в шубе — так обычно одеваются тибетские монахи, пасущие лошадей. На голове торчала коническая шапка с развевающимися ушами.
Напрягаясь из последних сил, я прыгнул в спасительную чащобу. Он почти настиг меня, но табун явился непредвиденным препятствием. Странно, что пастух не был вооружен пистолетом или винтовкой. Только меч, с рукояткой из слоновой кости, свисал под левой рукой, подвешенный на обкрученном вокруг шеи ремне.
Пастух внезапно выхватил клинок и погнал пони следом за мной в чащу, обрубая мешающие на пути ветки.
Он был уже в трех-четырех ярдах за моей спиной, когда я согнулся пополам, обежал его слева, схватил за ногу и вытряхнул из седла.
Через секунду я нырнул под брюхо лошади и одной рукой потянулся к горлу пастуха, а второй — к руке с мечом. Но клинок он держал более чем крепко.
Но из того положения, в каком он внезапно оказался, пастух не мог причинить мне особого вреда: клинок, хитро изгибаясь, имел в длину фута три — очередной пример старинного китайского оружия, которые были потом скопированы японскими самураями. Конечно, в руках тренированного бойца кендо это было устрашающее оружие, но вряд ли поверженный на землю пастух мог составить мне конкуренцию.
Я рубанул ребром ладони монаха по горлу — это мгновенно лишило его возможности брыкаться.
Лошадка была отменно выдрессирована, ибо как вкопанная стояла в футе от нас, нервно роя копытцем землю. Самым разумным в данной ситуации было раздеть пастуха и примерить на себя его одежонку.
Баранья шуба и ушанка пришлись впору, хотя воняли нещадно.
Взяв меч, я сунул его в ножны и повесил через плечо на ремень. Пастух, хотя выглядел неважнецки, был все-таки жив. Я схватил поводья и пустил лошадку из-под деревьев на поляну. Затем выехал на открытое пространство.
Вокруг меня неслись остальные лошади, пихаясь, фырча, поэтому, проскакав нужное расстояние до поместья, я спешился, подоткнул поводья под луку седла и, развернув своего конягу обратно, поддал ему под задницу рукой. Он заржал и рванулся на поле. Остальные понеслись следом.
Передо мной возвышалась пятифутовая стена, отделявшая лес от сада. Я перебрался через нее и плюхнулся в кусты рододендронов. Затем, скрываясь за ними, стал подбираться ближе к дому. Наконец, добравшись до летнего домика, вокруг которого ощущалась атмосфера заброшенности и запущенности, потерянного детства, остановился.
«Бедный, бедный Эллис Джексон. Снова ты противостоишь целому миру». Бледно улыбнувшись реплике, я встал. Можно было преспокойно оставаться на этом месте до прибытия Вогана и его людей, но перспектива забраться в дом представлялась мне необычайно заманчивой.
Казалось, он ждет меня, сгорбившись на дожде. Я направился было к нему через лужайку, но тут дверь в дом внезапно распахнулась, я моментально вильнул влево и, не убыстряя шага, направился к конюшням.
Из двери появились двое монахов. Я видел их уголком глаза. Шел, не меняя направления. В воротах, способных пропустить карету, была маленькая дверь, сквозь которую я и проскользнул.
Ничего себе, подумал я, конюшня.
По одной стене шли стойки для оружия, на которых расположились не только «Калашниковы», но и М- 16. Свисали патронташи, штыки и несколько гранатометов М-79. Вначале я решил, что эти, по крайней мере, выставлены для понта, но вскоре засек связки гранат, свисавших с крюков над оружейными рамами.
Еще больше мне понравились куклы в натуральную величину: целый ряд настоящих американских солдат, в маскировочной одежде. Все оказались проткнутыми насквозь штыками.
Я быстро схватил первый попавшийся «Калашников», зарядил его, схватил патронташ, обмотал его вокруг талии и, отпрянув к двери, осторожно выглянул наружу.
Похоже, во дворе никого не было, поэтому я вышел и через внутренний двор подобрался к черному ходу.
Он открыл мне доступ к темному, выложенному камнем коридору, ведущему от кухни к внутренним покоям.
На стенах, несмотря на чисто английский интерьер дома, висели полотна с драконами, а в нишах, в которых обычно ставили древнеримские статуи, сидели позолоченные будды.
Дойдя до угла и не зная, двигаться дальше или нет, я вдруг увидел, как одна из дверей распахнулась и из нее вышла... Хелен Сен-Клер.
Одета она была как и вчера вечером — в брюки и свитер. Выглядела усталой, чертовски усталой; все время нервно сжимала и разжимала кулаки.
Рядом с ней появились два китайца с автоматами и такими же, как у меня, патронташами, обмотанными вокруг поясов. Прошли по главной лестнице наверх. Подождав, пока они поднимутся на второй этаж, я отправился следом.
Коридор, когда я до него добрался, был пуст, а в дальнем его конце кто-то говорил по-китайски. Через секунду я услышал, как кто-то идет, и едва успел отпрыгнуть в крохотный тупичок. Один из охранников прошел мимо и быстро спустился вниз. Я подождал несколько секунд, а затем тронулся по коридору в поисках Хелен.
Дойдя до поворота, я выглянул за угол и увидел второго охранника, стоящего перед высокой дверью из красного дерева. Времени на раздумье о том, что делать дальше, не было, потому что китаец сам подсказал дальнейшие действия, отвернувшись от меня и глядя в окно. Упускать такой шанс не в моих правилах, поэтому я сделал к нему шаг и применил шиме-ваза — захват, перекрывший сонную артерию и сваливший китайца без сознания.
Я оставил его и, взяв автомат наизготовку, открыл дверь. Палец положил на спусковой крючок.
Моему взору открылась очень милая комната, оклеенная желтыми обоями, а белые занавеси, словно лебединые крылья, надувались от ветра, рвущегося из раскрытого окна. В углу стояла кровать, а у окна — стол. Перед ним стояла Хелен Сен-Клер, за ним сидел ее брат.
Сен-Клер был одет в такой же, как у охранников, свитер, который был ему явно маловат. Он смотрел на меня совершенно обалдело.
— О Господи, Эллис, — услышал я тихий голос Хелен.
И тут Макс улыбнулся знаменитой сен-клеровской улыбкой и вскочил на ноги, опрокинув стул.
— Черт возьми, парень, ты как нельзя кстати.
— Я-то думал, что ты давным-давно сбежал, — ответил я. — Как видно, тебе что-то подсыпали в чай.
Но по тому, как он двигался, было видно, что я ошибался. Я снова видел того человека, который спас меня в Тай Соне. Никого мне так не хотелось видеть в данную минуту, как его.
Я протянул ему руку, и Черный Макс, подойдя поближе, изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Я свалился, словно подрубленное дерево.
Глава 10
Черный Макс
Сознания я не терял, а лишь стал как безумный хватать ртом воздух, корчась на полу, пребывая в черной боли, плотно закрыв глаза. Хелен встала рядом на колени — я чувствовал исходящий от нее запах духов, ее прохладную ладонь. Что до Сен-Клера — в тот момент я ничего не понимал...
Открыв глаза, я увидел смазанные лица. Зажмурился и почувствовал, как меня поднимают, переносят и кидают в кресло.
