— Через полчаса мы — все мы — отплывем отсюда. — Он потрепал меня по плечу. — Ты, разумеется, едешь с нами. Не следовало оставлять тебя одного в Сидбери — некоторые из твоих особенностей иногда становятся слишком опасными, чтобы о них забывать. Можешь не волноваться: мы найдем тебе достойное применение. А сейчас я должен пойти поторопить своих монашков.
Вот тогда я действительно решил, что еще немного и свихнусь. Видимо, его уверенность, спокойствие особенно отчетливо показали мне мое поражение. Он словно хотел сказать: если будешь хорошо себя вести — получишь пирожок.
Он открыл дверь, вышел, и в проеме моментально показался охранник. Дверь затворилась, и я отвернулся к окну. И действительно: остов баркаса начал двигаться, «Леопард» подталкивал его вбок и внезапно стал протискиваться на выход.
Дверь снова открылась, и когда я обернулся, то увидел Сен-Клера и Хелен, стоящую рядом.
Я убил бы его, если бы в ту секунду в моей руке оказался пистолет. Слова Чен-Куена эхом отдались в мозгу. Черный Макс был самым необходимым мне человеком. Не бригадный генерал Джеймс Максуэлл Сен-Клер, а именно Черный Макс — пример для подражания любого мальчишки. Отец, которого у меня никогда не было. Но в тот момент все осталось в прошлом.
Он поднял руку, словно останавливая меня:
— Давай-ка кое-что проясним поначалу, Эллис. Хелен ничего не знала обо мне. Понятно?
— Я любил тебя, неужели ты этого не понимал! — Болезненный вой вырвался из самого нутра. — Ты был для меня всем, чего я никогда не имел. Бог земной. И этот бог использовал меня. Ему было наплевать на все от начала и до конца. Он наблюдал, когда меня объявляли опасным маньяком, стоял рядом и глумился. Падаль.
Его глаза широко распахнулись. Он был потрясен, и мне впервые удалось заглянуть в самое сердце этого черного человека.
Сен-Клер моментально принялся оправдываться:
— А знаешь, мой дорогой, что происходит, когда тебя выбирают конгрессменом? — Он рубанул воздух ребром ладони. — Все кончается. Президент за тебя грудью, говорит; путь завершен, я сам за тебя жизнь отдам. Ты нужен стране, ни единый волос не должен упасть с твоей черной головы.
— Ты что, этим хочешь оправдаться?! — заорал я вне себя.
— На заднице в Пентагоне сидел целых пять лет, затем в военном университете еще пятерочку. Преподавал. Потом появился шанс отправиться во Вьетнам в составе президентской комиссии, напоследок пороха нюхнуть...
Я изо всей силы ударил его по губам, и он, пошатываясь, отступил назад, врезавшись в охранника.
Все было совершенно спонтанно, я просто таким образом выразил свою ярость и бессилие, но результат оказался надлежащим.
Сен-Клер впилился в охранника, который потерял равновесие и стал хвататься за стенку, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Естественно, в это самое время он выронил автомат. Гончая не так быстро кидается на кролика, как я метнулся к оружию и мгновенно поднял его. Прикладом я врезал охраннику по черепушке, а дулом Сен-Клеру в лицо, когда он начал подниматься на ноги.
Хелен дико закричала, видимо считая, что я сейчас же пристрелю ее брата. Она метнулась ко мне, но я отшвырнул ее к стене.
— Я ухожу, — объяснил я Сен-Клеру. — А ее забираю с собой. Если захочешь встретиться — а мне почему-то кажется, что захочешь, — найдешь меня где-нибудь там, в лесу. И когда решишься, вот тогда и посмотрим, насколько ты крут.
Он открыл было рот, но я резко двинул его прикладом по шее.
Хелен хотела закричать, увидев, что Макс рухнул на пол, но я тяжело ударил ее по лицу.
— Хватит. С этого момента будешь делать только то, что приказывают. Ясно?
Я выкинул ее в коридор и вышел следом.
Думаю, что тогда у меня началось легкое помешательство, мозг затопила черная безраздельная ярость. Меня унижали, предавали все: сначала Мадам Ню, затем Шейла Уорд и вот теперь Макс Сен-Клер. Да уж, бедняжка Эллис Джексон, черт! Ну да ничего, там видно будет, кто из нас всех беднее!
Если бы кто-нибудь попытался меня остановить, я бы попросту застрелил негодяя, но в доме было тихо и пусто. Подталкивая Хелен, я вбежал в конюшню, нацепил на себя несколько патронташей, повесил на шею гранатомет и взял связки гранат.
Хелен рухнула возле двери, Я рывком поднял ее на ноги и затряс, приговаривая:
— Идем, двигайся, слышишь!
Казалось, она находится в полной прострации.
— Но, Эллис, что ты можешь? Один...
— Просто хочу показать этой сволочи, как нужно воевать! — Я схватил АК-47 и пихнул Хелен к двери.
Мы пошли тем самым путем, каким я добирался в поместье: сквозь кусты рододендронов, через каменную стену, дальше, в поле... Дальше...
Дальше произошло то, чего на физическом уровне я объяснить не могу: я превратился в берсерка, как норвежские викинги, — во мне кипела и клокотала сумасшедшая энергия. Хелен совершенно выбилась из сил, и мне пришлось тащить ее чуть ли не волоком.
Я пихнул ее в лес, и она закричала, когда острые ветви впились ей в лицо, но на жалость у меня просто не осталось времени. Когда мы выскочили на другой стороне опушки, то до края клифа нужно было пробежать двадцать — двадцать пять ярдов. Тогда я заставил женщину встать на четвереньки и ползти, как животное, — из горла Хелен вырывались громкие всхлипы, тело содрогалось от неистовых рыданий.
На краю скалы было небольшое местечко, окруженное каменным бруствером, — естественное укрытие, о котором на войне можно только мечтать.
Подо мной как на ладони разворачивалась панорама бухты.
Я положил на землю автомат, а рядом несколько магазинов, затем гранатомет и под конец две сумки на шесть гранат каждая. Пригнув Хелен к земле, я выглянул из-за бруствера.
Следовало поторопиться. Усилия монахов и людей, управлявших «Леопардом», почти увенчались успехом: яхта практически вышла на открытое пространство.
Я скользнул обратно и вставил в магазин М-79 первую гранату. Но, к моему ужасу, оказалось, что это дымовая граната, совершенно бесполезная в моем случае. Только во второй сумке оказалось то, что мне нужно. Правда, теперь вместо двенадцати у меня оказалось всего шесть гранат.
Я направил гранатомет на «Леопард», опустив дуло на камень, и выстрелил.
Я видел, как граната устремилась в цель. Перелет: взрыв потряс полузатонувший баркас. Но главное — произведенный эффект; пара монахов сорвалась вниз с волнолома, а обломки корпуса медленно и как-то вяло взлетели в воздух.
Но яхта, черт подери, осталась невредимой. Я вспомнил охоту на оленей, когда дед учил меня стрелять: стреляя сверху вниз, целься выше.
Вторая граната взорвалась между волноломом и «Леопардом». В корпусе яхты образовалась дыра величиной с дверь. Третья попала в корму, и палуба исчезла в грибовидном огненном облаке, когда взорвался топливный бак.
Через несколько секунд яхта как камень ушла на дно.
Все произошло чересчур быстро: грохот взрыва не успел затихнуть, когда я схватил автомат и принялся поливать огнем волнолом. Затем снова взял М-79: шестеро монахов взлетели в воздух, относимые взрывной волной в залив. Пятая граната попала куда-то вбок, и только после этого меня принялись обстреливать.
Я снова взял автомат.
Монахи кинулись вверх по склону, к дому, и я уложил двоих на месте. Они поняли свою ошибку и рассыпались в разных направлениях. Через секунду я растерял их всех.
После чего пули посыпались дождем. Да я и сам прекрасно понимал, что на занимаемой мною позиции, несмотря на все ее удобство, при превосходящих силах противника долго не продержишься.
Я бы остался, потому что в моем состоянии уходить не хотелось, но женщина издала резкий вскрик и
