— Если у тебя есть право таскать автомат, то пистолет тебе посток-поскок нужен будет. Вот сейчас да, еще глядишь и сами курсы по стрельбе откроем — на всякий случай эта его лекция была на видео записана. Сейчас ношение короткоствола не то что разрешено, а предписано, много публики обучать надо. Вот и подсуетимся, граждан учить. Опять же Америку догонять — все эти иххитрости именно оттого, что автомат им таскать нельзя, а пистолет — можно. Вот и извращаются как могут. Это он к слову практическую стрельбу показал, там у них еще и другие варианты есть. В общем — на масло к хлебу намолотим к пенсии- то.
Тут майор посмотрел на меня.
— С чем собираетесь на выезд? С этим подарком или как?
Я понял, что он имеет в виду свеженадетый на меня Глок.
— Нет, товарищ майор, я возьму с собой свой ПБ. И патронов у меня к нему стараниями Енота — мешок, да и привычен он куда больше. А что?
— Вообще-то полезно к разным пистолетам иметь привычку — ворчливо заметил командир — мало ли что произойти может, придется пользоваться незнакомой системой — и продырявят ни за понюх табаку. Да и не только к пистолетам. Если уж на то пошло. Сейчас уже поздно говорить, но вообще-то надо бы взаимозаменяемость оружия протренировать. А так… ПБ — неплохой выбор, нам там шуметь не нужно. Хотя по уму лучше бы туда ТТ брать… Жалко у нас с глушителями нет. Часть людоедов в бронежилетах ходит, тут Макаров не гуляет.
— Выбираете ТТ потому что пробиваемость выше? — уверенным тоном знатока осведомился я.
— Одной пробиваемости хватило бы с головой. А еще настильность. Траектория на 100 метрах укладывается в 10 см. Но дело даже не в стрельбе по малоразмеркам, а в стрельбе по движущимся целям. ТТ упреждение нужно гораздо меньше. Также и ветер. Пээмовскую пулю средний боковой утаскивает на 100 метрах сантиметров на 20 примерно, а тэтэшную, считай, совсем нет. И это очень удобно. Да и к слову — добавьте в аптечку еще и клей. Если конфигурация раны на входе позволяет, можно, пережав артерию, заклеить рану акрилцианидом, например, а потом отпустить жгут. Но после все равно, конечно, надо оперировать, а то там хрен знает что образуется в месте повреждения артерии.
— Первый раз слышу такое — удивился я.
— Американцы так во Вьетнаме часто делали. Результаты неплохие получились. Так что — добавьте. И Надежде — молчок. Ее не берем.
— Да я помню…
— Что-то похоже у вас настроение упало? — с фальшивой отеческой заботой в голосе ехидно спросил майор.
— Ну, а чего радоваться? Не было у меня желания снова в компании морфа воевать.
Брысь, улыбаясь, неожиданно выдал: 'Идет парень по пляжу. Видит, лежит полуодетая красивая женсщина в совершенно невменяемом состоянии. Он ее в чувство привел, спрашивает: 'Что случилось — то?'.
Она в ответ: 'Нашла бутылку закупоренную, на берегу. Открыла — оказалась с джинном. Он из бутылки вылетел и говорит, что просидел три тысячи лет и исполнит три желания.
Парень спрашивает: 'И какие вы желания загадали?'.
А она огорченно: 'При чем тут мои желания? Он свои желания исполнил!'.
— Да я понимаю, что собственно мои-то желания мало кого волнуют — тоскливо отреагировал я на анекдотец.
— Вы в курсе, откуда пошло выражение 'купить кота в мешке'? — задал странный вопрос мой собеседник. Ну, это он любит — с неожиданной стороны заходить, много раз уже замечал.
— Нет…
— Так продавали молочных поросят. Цена малая, товар, в общем, стандартный. Потому даже и не смотрели — так, взвесят на руке — и берут. Находились на рынках и базарах ловкачи, которые так втюхивали простофилям вместо поросят — котов — вес-то близкий, а цена совсем другая, коты бесплатны. Получается сплошная прибыль. Отсюда и поговорка. Я это к тому, что мы пока еще не знаем, что в нашем мешке — кот или поросенок. Но к слову в команде такие собрались ловкачи, что и из кота вполне суп сварят. И будет у нас суп с котом. Потом. Так что выше голову. Ладно, спасибо, что проводили, до завтра!
Майор козырнул, не без бравады, повернулся и пошел дальше.
Я двинул обратно, весь в раздумьях.
Что самое противное — никак не получалось у меня прикинуть расклады. На войне как в любви — возможно что угодно. Вспомнилось, как ездили копать в Карелию, на позиции норвежцев — эсэсовцев.
Шапка-озеро — ночная атака нашей полнокровной роты на опорный пункт эсэсманов из 'Норге'. И огнеметы были и даже противотанковые ружья, хотя на кой они в тех условиях нужны — непонятно вовсе. Шли тихо — там болото такое, что не лечь, хотели врасплох застать, да боец один зацепился винтовкой за куст и бабахнул. Норвежцы встрепенулись и устроили пулеметный тарарам, да еще и с соседних опорных пунктов их понабежало на подмогу. Итог — красноармейцев погибло не менее пятидесяти человек, а норвегов только двое — наш огнеметчик сумел прорваться вплотную к окопам и вдул струей в блиндаж. (Трупы потом мы так и не нашли — советских солдат норги бросили в речку, а погибших своих похоронили в тылу). Чуток позже уже норвеги — те же самые, кстати — в обратку атаковали наших. Так ловко их командование отдало приказ, что атаковали не где — нибудь, а строго по нашему минному полю, никак иначе, справа — слева места на Земле для атаки не нашлось. По боевому донесению нашим и стрелять-то не пришлось. Атака захлебнулась на минном поле с тяжелыми потерями для норвежцев, наши потерь не понесли, а норгов порвало десятка три наповал, кто не сразу — так дотек потихоньку. Рассказывать можно долго — потом когда финны немцев предали, и переметнулись на нашу сторону, немцам и норвежцам так солоно пришлось, что говорить не стоит — не поверишь. Били их в хвост и в гриву, но тут не об этом.
Вот можно рассказать про советскую неудачную атаку. И строго документально получится, что на одного погибшего эсэсмана приходится двадцать пять наших. И это будет полной правдой. А можно рассказать про эсэсовскую атаку. И точно так же строго документально получится, что наши не несли потерь вовсе, а противник дох совершенно бесславно. И попробуй что спланируй…
Выводы оказались верными — собирался аптечкой заниматься, хотя бы проверить что там Надя собрала, но в соседку словно бесенок вселился, продурачились как дети малые, а потом полночи ласкали друг друга как сумасшедшие…
Ночь все же была беспокойной для Ирины. Хотя и лето вроде и собака под боком и брезентом накрылись, а холодно все же было, может из-за не до конца просохшей одежды, может из-за того, что под брезент поддувало ночным прохладным воздухом. Но пришлось огонек все время поддерживать, потому спала урывками, пунктиром, и к утру все же была не в самой лучшей форме. Без удовольствия, ежась от утренней сырости ипотягиваясь кое-как умылась холоднющей водой, всухомятку поели, собрала вещи и оказалось, что везти их на мотоцикле и тащить на себе — две большие разницы, как говорили в Одессе.
По дороге, изрядно раскисшей от дождя пришлось шлепать босиком, сплошные лужи заставляли подумать о том, что мокрая обувка хорошо умеет натирать ноги, да и жалко было башмаки мочить, не любила Ирина, когда хлюпает при кажом шаге. Дождик вроде и прекратился, но периодически словно водяной пылью с неба сыпалась мелкая противная морось и небо было — словно натянутая над головой солдатская шинель. Через пару часов ходьбы Ирка злобно плюнула на обочину — дорога кончилась тупиком, то есть здоровенной старой вырубкой. По всему видно — вырубили тут здоровенный кусок соснового леса, оставив привычный глазу срач. Это отсюда увозили бревна, потому дальше дороги и нету. Что ж, кое-как сориентировавшись, Ирина и собачонка двинули в том направлении, где предполагалось шоссе. Пришлось нахлобучивать на себя плащ-накидку, а то в мокром подлеске сыпавшиеся с веток крупные капли промочили бы моментально. Ноги ниже колен все же промокли очень быстро. Непойми откуда посреди леса попалась на глаза битая бутылка, пришлось на всякий случай обуться. И скоро в ботинках захлюпало.
С утра я поехал сдаваться. Принимать на свои хрупкие плечи груз всяческих тайн и подписывать бумагу под общим наименованием 'язык — мой враг мой'. Вот не было печали. Об этом я и думал выполняя
