глаза. – У вас есть еще какие-то предложения?
– Всегда можно найти что-нибудь получше, если поискать как следует, – отозвался Роган. – Утром я обдумаю все это.
В это время старый грузовик с высокими бортами для скота въехал в ворота, задев обшарпанным боком каменный столб, и затрясся по булыжному двору. Он остановился в одном футе от стены дома, дверца распахнулась, и с сиденья чуть ли не вывалился старик.
Он прошел мимо окна, раскачиваясь из стороны в сторону, Морган с отвращением покачал головой.
– Заходит в каждую забегаловку в Эмблсайде, болтает там всякое и сорит деньгами.
– Даже если это и правда, вас это не касается, – отрезала Ханна, у которой от злости на щеках выступили красные пятна.
Дверь отворилась, и сочный, громкий голос стал напевать песню:
Боже, храни Ирландию! – восклицают герои,
Боже, храни Ирландию! – повторяем мы все,
Умираем ли мы на эшафоте или на поле битвы,
Нам все равно, если мы падем за Ирландию.
Он остановился на пороге с застывшей на покрасневшем от виски лице глупой ухмылкой.
– Да хранит вас всех Господь!
Воцарилась неловкая тишина, потом Роган спокойно ответил:
– Да хранит вас милостивый Господь!
У старика просто отвисла челюсть, он так и вперился взглядом в Рогана.
– Пресвятая Богородица! – прошептал он, и, проковыляв по комнате, схватил Рогана за руку. – Это великий день для меня, мистер Роган. Великий день!
Он несколько раз моргнул своими слезящимися глазами, а Роган наморщил нос от кислого пивного запаха, исходившего от него.
– Вы ездили в Эмблсайд? – спросил он.
– Так точно, мистер Роган. По небольшому делу, связанному с фермой.
– Вы что-нибудь слышали обо мне?
Старик вынул из кармана свернутую газету и протянул ему.
– В низу второй страницы помещена заметка.
В ней было не больше дюжины строчек. Краткое упоминание о побеге и сообщение о том, что все дороги из болотистой местности перекрыты. Фотографии не было.
Роган бросил газету на стол и опять повернулся к Костелло.
– Больше не ездите в Эмблсайд или куда-либо еще без моего разрешения. Ясно?
– О, вполне, мистер Роган. Очень даже понятно.
– Это же относится и ко всем остальным.
Он вышел из комнаты, миновал прихожую и остановился возле грузовика для скота, оглядывая двор и долину, простирающуюся в сторону Эмблсайда. Озеро Уиндермер в сумерках казалось далекой серебристой полоской, по берегам его круто поднимались горы. Он не успел все разглядеть, как за его спиной раздался скрип обуви, Роган оглянулся и увидел в дверях Флетчера с Морганом.
– Девушка сказала мне, что дорога заканчивается через четверть мили вверх по склону в этой долине?
Морган кивнул.
– Там несколько заброшенных коттеджей и старая шахта по добыче оловянной руды. Такое местечко, что мурашки бегают! Я был там всего раз.
Роган еще раз взглянул на долину, на идущую по ней дорогу, казавшуюся в сумерках белой.
– Сюда можно приехать и уехать отсюда только одним путем. Это не очень-то здорово.
– Будете нам рассказывать! – бросил Флетчер. – Тут всего-то и наберется с полдюжины бродяг да пара машин на этой дороге. И надо же, мы оказались именно здесь! Одному Господу известно, почему О'Мор выбрал такое место.
– Потому что в любом другом месте вы бы всем мозолили глаза как прокаженные, – объяснил Роган и направился по двору к воротам.
Двое мужчин смотрели, как он повернул на дорогу и пошел вверх по склону. Флетчер злобно сплюнул.
– Бог мой, руки чешутся обломать этого ублюдка!
– Забудь об этом, – посоветовал Морган. – У нас есть дела поважнее, о которых стоит подумать.
Они возвратились в гостиную, где со стаканом виски у камина сидел Костелло.
– А где девушка? – спросил Морган.
– Готовит мне бутерброд на кухне.
– Видел ли ты Поупа?
– Он остановился в небольшой гостинице, не доезжая немного до Эмблсайда. Называется «Уайт Грандж». Я предупредил его, что вы позвоните ему завтра в течение дня.
– А как, черт возьми, можно это сделать?
– Ниже в долине стоит будка телефонного автомата, там где эта колея сливается с основной дорогой.
Морган сидел на краю стола, нахмурившись, потом повернулся и посмотрел на карту.
– Мне бы хотелось узнать, что собирается делать Роган.
– Вряд ли он будет знать это, пока сам все не осмотрит, – отозвался Флетчер.
Морган покачал головой.
– Я бы не стал утверждать этого. У него это уже созрело вот здесь. – Он постучал по своему лбу. – Уверяю, он уже что-то придумал.
– В таком случае рано или поздно он нам расскажет об этом, – предположил Костелло. – Он же не справится с этим делом один.
Он глупо захихикал, и виски начало сочиться из уголков его рта.
Морган схватил его за галстук и приподнял с кресла.
– Тебе лучше бросить пить это дерьмо, отец! Ты начинаешь действовать мне на нервы. Не забывай, что ты увяз по горло в этом деле вместе с остальными, а Роган не дурак. Малейшая ошибка каждого из нас – и он сразу почувствует подвох, а пятьдесят тысяч наличными – слишком большая сумма, чтобы потерять ее по вине старой калоши вроде тебя, которая не может удержаться от бормотухи.
Его лица слегка коснулось дуновение, он обернулся и увидел Ханну, которая появилась на пороге с подносом в руках.
– Если ты будешь продолжать шнырять здесь так тихо, мы нацепим на тебя колокольчик! – пригрозил Морган.
Она пропустила его слова мимо ушей и повернулась к дяде.
– Вот кофе и бутерброды. Если захочешь еще, бери сам.
Она вышла из комнаты, и вскоре они увидели, как она прошла мимо окна и по двору направилась к воротам.
– Как вы думаете, слышала ли она что-нибудь? – спросил Флетчер.
Морган нахмурился.
– Ясно одно – нам нельзя спускать с нее глаз. Мне не нравится, как она посматривает на этого верзилу.
– Не смеши! – заметил Флетчер. – Он в два раза старше ее.
Морган с сожалением покачал головой.
– Знаешь, бывают случаи, когда ты меня просто поражаешь, Джесс. Просто поражаешь.
Он повернулся, стукнул по руке старика, который потянулся было за бутербродом, и принялся за них сам.
Оказавшись выше фермы, Роган присел на камень и закурил сигарету. На горизонте воды озера Уиндермер простирались в глубь холмов, окрашиваясь в темный цвет в центре, багровый и серый по краям. В рассеянном освещении сумерек горы стояли сплошь в оранжевом окаймлении.
Красота увиденного показалась ему просто неописуемой, он глубоко вдыхал сладковатый запах вереска,
