— Если хотите знать, мы не эсэсовцы. Мы воздушные охотники. Самые лучшие в мире, при всем уважении к вашим Красным Дьяволам.
Верекер спросил:
— И вы намереваетесь убить сегодня вечером в Стадли Грэндже мистера Черчилля?
— Только если возникнет необходимость. Лично я предпочел бы захватить его живым.
— А теперь все планы несколько спутались? Самые хитроумные схемы и так далее?
— Потому что один из моих людей принес себя в жертву, чтобы спасти деревенских детей, или вы, может, хотите об этом забыть? И почему, интересно? Потому что это разрушает жалкий обман, будто все немецкие солдаты — дикари, единственное занятие которых убивать и насиловать? Или же это что-то более глубокое? Вы ненавидите всех нас, потому что инвалидом вас сделала немецкая пуля?
— Идите вы к черту! — воскликнул Верекер.
— Папа не очень был бы доволен такими словами, любезный отец. Отвечу на ваш вопрос. Да, планы несколько спутались, но основой нашего рода солдатской службы является импровизация. Как парашютист, вы должны это знать.
— Ради бога, но вы ничего не добьетесь, — сказал Верекер. — Пропал элемент внезапности.
— Он еще появится, — спокойно возразил Штайнер. — Если нам удастся изолировать деревню.
Верекер на мгновение лишился дара речи от наглости этого заявления.
— Но это же невозможно, — произнес он.
— Отнюдь. Сейчас мои люди собирают в деревне всех, кто дома. Они будут здесь минут через пятнадцать-двадцать. Мы контролируем телефон, дороги, так что любой, попавший в деревню, будет немедленно задержан.
— Но все равно вам ничего не удастся.
— Сэр Генри Уиллафби выехал из Грэнджа сегодня в одиннадцать утра в Кингс-Линн, где у него назначен завтрак с премьер-министром. Обратно они должны были выехать в три тридцать на двух машинах в сопровождении четырех военных полицейских на мотоциклах. — Штайнер посмотрел на часы: — Что плюс-минус одна минута происходит сейчас. Премьер-министр, кстати, выразил особое желание проехать через Уолсингем. Простите, что я докучаю вам всеми этими подробностями.
— Вы, видимо, очень хорошо информированы.
— О да. Таким образом, как вы видите, все, что нам надо, это продержаться до вечера, и приз будет в наших руках. Кстати, вашим людям бояться нечего, если они будут делать то, что им скажут.
— Вам это не удастся, — упрямо повторил Верекер.
— Ну, не знаю. Так уже делали. Отто Скорцени похитил Муссолини в совсем немыслимых условиях. Истинный подвиг, как назвал это сам мистер Черчилль в речи в Вестминстере.
— Или в том, что осталось от него после ваших проклятых бомбежек, — с горечью произнес Верекер.
— У Берлина тоже не слишком хороший вид в эти дни, — сказал Штайнер, — и если вашему другу Уайльду интересно, расскажите ему, что пятилетняя дочь и жена человека, который умер, спасая его сына, погибли от английских бомб четыре месяца назад. — Штайнер протянул руку: — Дайте мне ключи от вашей машины. Она может пригодиться.
— У меня их с собой нет… — начал Верекер.
— Не тратьте попусту мое время, отец. Я прикажу, если нужно будет, моим парням раздеть вас догола.
Верекер неохотно отдал ключи, и Штайнер положил их в карман.
— Хорошо, мне надо кое-что сделать. — Он повысил голос: — Брандт, ты здесь за старшего. Я пришлю Престона сменить тебя, а ты явишься ко мне в деревню.
Штайнер вышел из церкви, а рядовой Янсен встал у дверей с автоматом. Верекер медленно пошел по проходу мимо Брандта и Уайльда, которые сидели, сгорбившись, на скамье. Тело Штурма лежало перед алтарем в часовне Богородицы. Священник постоял около него, глядя ему в лицо, затем встал на колени, сложил руки и твердым уверенным голосом начал читать молитву.
— Теперь мы кое-что знаем, — сказала Памела Верекер, когда дверь захлопнулась за Штайнером.
— Что же мы будем делать? — вяло спросила Молли.
— Первым делом выберемся отсюда.
— Но как?
Памела подошла к стене и нашла тайный запор. Часть панели отодвинулась и открыла вход в туннель. Памела взяла фонарь, который брат оставил на столе. Молли от удивления раскрыла рот.
— Пошли, — нетерпеливо сказала Памела. — Нам надо действовать.
Она заперла дверь и быстро пошла по туннелю, Молли за ней. Они прошли через дубовый шкаф в погребе и поднялись в холл. Памела положила фонарь на стол у телефона и услышала, что Молли горько плачет.
— Молли, что случилось? — спросила она, взяв руки девушки в свои.
— Лайам Девлин, — сказала Молли, — один из них. Должен быть. Знаете, они были в его доме. Я их видела.
— Когда?
— Сегодня. Он дал мне понять, что все еще в армии, что выполняет какое-то секретное задание. — Молли высвободила руки и сжала их в кулаки. — Он обманул меня. Все это время он меня обманывал. Помоги мне бог, но я надеюсь, его повесят.
— Молли, я тебе сочувствую. Очень, — сказала Памела. — Если то, что ты говоришь, правда, им займутся. Но нам надо выбраться отсюда. — Она посмотрела на телефон. — Нет смысла звонить в полицию или еще куда, если они контролируют коммутатор. И у меня нет ключей от машины брата.
— У миссис Грей есть машина, — сказала Молли.
— Конечно, — глаза Памелы заблестели от волнения. — Вот если бы только добраться до ее дома.
— И что бы вы сделали? Тут на много миль нет ни одного телефона.
— Я бы поехала прямо в Мелтам Хауз, — сказала Памела. — Там американские рейнджеры. Героическая часть. Они покажут Штайнеру и его банде, где раки зимуют. Ты как сюда добралась?
— Верхом. Лошадь привязана в лесу за домом священника.
— Ладно, оставим ее. Мы пойдем по полевой тропинке за лесом Хокс Вуда и посмотрим, не удастся ли нам добраться до дома миссис Грей незамеченными.
Молли не спорила. Памела потянула ее за рукав, и они бросились в лес.
Тропинке было много сотен лет, она глубоко врезалась в землю, полностью пряча путника. Памела бежала очень быстро вперед, без остановки, пока они не вышли из леса со стороны реки, противоположной дому Джоанны Грей. В этом месте через реку были перекинуты узкие мостки. Путь казался безлюдным.
Памела предложила:
— Пошли. Прямо через реку.
Молли схватила ее за руку:
— Я не пойду. Передумала.
— На почему?
— Вы попытайтесь пройти здесь, а я пойду за своей лошадью и попробую проехать другим путем. Две половинки яблока.
Памела кивнула:
— Это разумно. Хорошо, Молли. — Она импульсивно поцеловала ее в щеку. — Но смотри. Эти бандиты зря слов на ветер не бросают!
Молли повернула назад и побежала обратно по тропинке. «О Девлин, ублюдок, — думала она, — надеюсь, они смогут распять тебя на кресте».
Пока она добиралась до вершины холма, из глаз ее текли медленные, горькие и жгучие слезы. Молли даже не потрудилась посмотреть, свободна ли дорога, и побежала вдоль забора к лесу за домом. Лошадь терпеливо ждала ее, пощипывая траву. Молли быстро отвязала лошадь, вскочила в седло и поскакала
