И в этой тьме, где глаз я не сведус огня свечи, как смертник на помосте,зажги, господь, последнюю звезду —и вновь метнем заигранные кости!Садись, игрок, — и с первого броскаслепая власть бестрепетной десницыпусть обратит два траурных очкав орбиты смерти — топкие глазницы…И эта ночь — конец твоей игры.И не в нее ли, злую, как ненастье,летит земля сквозь сонные мирыигральной костью, брошенной на счастье, —заиграна уже до круглоты,летит, чтобы в последнее мгновеньеостановиться в недрах пустоты,внезапной пустоты исчезновенья!
Поэт своей любимой
Перевод Юнны Мориц
На кривых перекладинах губ в темнотеТы распята была, как Исус на кресте,Боль твоя означала — Исус на крестеБезутешно заплакал в крови, в наготе.Это — странная ночь, не такая, как те…Смерть трубила в берцовую кость в темноте,Посреди сентября, в дождевой чистотеИскупленье и грех обнялись на кресте.Мы умрем, только рядышком, рядом совсем,И высокая горечь исчезнет со всем,И усопшие рты припадут к пустоте.И не будет упрека в тебе, неживой,Мертвый, я не обижу тебя, как живой,Будем братом, сестрой при едином кресте.
Зов
Перевод А. Гелескула
Сегодня не пришел ко мне никто,ничья душа на помощь не позвала.И при свечах ночного карнавалая не узнал кладбищенских цветов.Прости, господь, что умер я так мало!Все шли — и не молили и не звали,но шли и шли — и что-то забывали.И что-то оставалось в этом домеи, как чужое, жгло мои ладони.А дверь была закрыта —и звал я: «Если в чем-нибудь нужда,остановитесь — здесь оно забыто!»И ждал… Ведь никогда в ночи моейя но умел захлопывать дверей —и груз чужого сердце принимало.Сегодня не пришел ко мне никто…А вечер долог был — и умер я так мало!
