Удар пришелся точно — прямо в душу,внезапный и слепящий, словно солнце,недвижное, кровавое, немое, —и негде скрыться, некуда уйтиот яростного света. Я б хотелауснуть, оставить вещи, позабытьбагаж и развернуть, как простыню,дорогу без конца. Но я держусь.Я научусь смотреть не щурясь в пламя.Попробуй-ка сорви цветок-огонь.Наверное, ресницы я спалилаи радость и спалила все в себедо самого нутра. Ну что же, дайте мнезолу никчемно прожитого лета,его венок, сухой и облетевший,дар телу, обреченному любви.
Дороговизна
Спокойно и неумолимосжимается кольцо молчанья,как предвозвестие всеобщей забастовки,но в то же время вверх по венам с хитройминойкарабкается благосостоянье,то гасит свет, то буйствует в огняхпоглядывая вниз, в колодезьбездушный лифта.Как трудно в наше время содержатьтакую отчуждаемую собственность,как сердце,и трудно прокормить беднягунебесной сказочкой,привязанной, как птица, к мачте,плывущей по теченью.Не хватает зарплаты, бессонницамечется, роется в карточкахна продукты первой необходимости,ищет сон, настоящий сахар,ищет ларьки, где отпускают свободнославу, муку, сольи, разумеется, куриные потрохана вес, килограммами, чистые и нетленные.И стоит горе своей горечи,и стоит горя — но все-таки стоит —добраться до непривычной вершины.Но кто отважится полететьна этом пылающем вертолете,чтоб только коснуться тучи, несущейся вдаль?Тот, кто рискнет, скорежится и сгорит,ибо таково милосердиесегодняшнего дня, праздного и бесконечного.
Мир затопила черная лавина.Крутая полночь. И земля пустынна.И тени мертвых шепчутся во мраке…Но в темноте над храмом Магдалинывдруг расцветают огненные маки,и чудный свет струится по долине…О, подарите розу Магдалине!Она, она, голодная блудница!Готовая на все за корку хлеба…Затоптанная в грязь… О небо, небо!Ей суждено с тобою было слиться…Гримасой перекошенные лицаи тычущие пальцы… Нас одноюсейчас объединила ночь виною.Сейчас мы все готовы повиниться.Мы в этот час готовы плакать, где быон нас ни заставал… О небо, небо!
