император мог на какое-то время уступить, но где гарантия, что позднее его отношение не переменится? Итак, неудивительно, что готы думали о будущем: они пытались приготовиться к общению с имперскими властями и в настоящее время, и в дальнейшем.
Хотя римляне обращались с тервингами и грейтунгами по-разному, племена эти по-прежнему поддерживали тесные отношения. Поэтому, как уже говорилось, когда войска Лупицина заставили тервингов отправиться к Маркианополю, те уже знали, что грейтунги пересекли реку и поэтому замедлили продвижение. Тервинги шли в логово льва, и потому, несмотря на то что, очевидно, римляне обращались с ними куда лучше, чем с грейтунгами, для них было крайне важно создать единый фронт с как можно большим числом готов с целью противостояния империи, имевшей подавляющее превосходство в отношении как живой силы, так и запасов продовольствия. Конечно, поступая так, они нарушали [если не букву, то] дух своего соглашения с Валентом. Но если император мог найти способы переписать соглашение 376 г., продлив его, то же самое могли сделать и готы.
В реальности, как мне кажется, произошло следующее. Готы и римляне в результате вмешательства гуннов вступили в новые, весьма интенсивные отношения между собой. Стороны не доверяли друг другу, и ни одна из них не была вполне верна соглашению, по поводу которого шли переговоры в 376 г., — соглашению, вынужденному с точки зрения обеих сторон. То, что первоначальный договор не соблюдали, никого не удивляло. Теперь дело явным образом шло к испытанию военной мощью, от результата которого зависело, на каких условиях будет основано более долгосрочное соглашение между готами-иммигрантами и Римским государством.
Битва при Адрианополе
Военные действия развернулись на следующее утро после устроенного Лупицином пира. Возвращение Фритигерна и насилие, учиненное минувшей ночью, вызвало первую волну грабежей в районах близ Маркианополя. В ответ Лупицин собрал людей (столько, сколько смог) и двинулся на лагерь готов, расположенный примерно в 15 километрах от города. Его силы быстро разбили; кроме самого Лупицина, бежать удалось немногим. Где-то в конце зимы или весной 377 г. война разгорелась всерьез; кампания продолжалась не менее шести сезонов, пока наконец 3 октября 382 г. не был заключен мир. События первых двух лет, вплоть до битвы при Адрианополе, можно проследить со значительными подробностями по рассказу Аммиана Марцеллина (это не означает, что он сообщает все, что хотелось бы знать). Что касается происшествий после битвы, то здесь источников становится меньше. Однако совершенно очевидно, что война — все, что происходило в течение шести сезонов, — шла только в балканских провинциях Римской империи. Эта территория за всю историю человечества неоднократно становилась ареной войн, и ее география, отличающаяся значительными особенностями, всякий раз диктовала характер боевых действий.
Северная часть полуострова образует прямоугольник, северная сторона которого шире южной, а западная — восточной (см. карту № 6); самая примечательная особенность здешней природы — горы. К востоку округлые вершины хребта Стара Планина (или Гемские горы) вздымаются в среднем на 750 м; самый высокий пик достигает 2376 м. Более труднопроходимые Родопы ощутимо выше: многие пики превышают 2000 м. Дальше к западу в направлении с юга на север протянулись Динарские Альпы. За многие сотни лет известняк, из которого они состоят, вследствие эрозии образовал острые утесы и изъязвленные склоны, зачастую покрытые унылым колючим кустарником, — словом, это типичный для Западных Балкан карстовый ландшафт. Близ гор расположены три обширные низменности: Дунайская — севернее, Фракийская — к юго-востоку и Македонская — между Родопами и Динарами. Другой характерной особенностью полуострова является наличие значительного числа аллювиальных котловин на возвышенностях, где в узких долинах между горными пиками благодаря дождевой воде и тающим снегам, вызывающим эрозию, образовались слои плодородной почвы.
Ландшафт стал определяющим фактором в истории этого края. Прежде всего очевидно, что равнины и котловины на возвышенностях — это отстоящие друг от друга земледельческие области, вероятно, густонаселенные. В здешних краях многие горные районы исключительно труднопроходимы, а зимы суровы; это ограничило сообщение на дальние расстояния всего лишьдвумя главными путями. Важнейший путь с севера на юг пролегает по долинам рек Моравы и Вардара; он проходит через современный Скопье (римский Скупи), соединяя придунайские земли с Фессалониками на побережье Эгейского моря. С северо-запада на юго-восток протянулась вторая дорога; она также начинается в долине Моравы, однако затем поворачивает налево, к Нишу (римский Наисс), проходит по плодородным горным долинам за столицей Болгарии Софией (римская Сердика), а затем минует перевал Сукков, достигая плодородной горной равнины Средна Гора и выходя на Фракийскую низменность. В период римского владычества именно по этому пути передвигались войска. Ландшафт также влиял на местные сообщения. Родопы почти невозможно пересечь, например, в направлении с северо-востока на юго-запад, а продвижение с юга и с севера через Гемские горы ограничено пятью основными путями: Искырским ущельем на западе, Троянским и Шипкинским перевалами в центре и Котленским и Рискинским к востоку.
Перейдя Дунай в 376 г. н. э., готы проникли в римский мир. Римляне установили свою власть над этой территорией с ее особым ландшафтом более чем за 300 лет до этого, если говорить о северной ее части; что касается южной, то это произошло почти 500 годами ранее, когда в 146 г. до н. э. они завоевали Македонию и превратили ее в римскую провинцию. В основном римляне скорее примерялись к природным условиям, а не пытались бороться с ними. Однако было одно существенное исключение. В стороне от двух естественных путей, по которым осуществлялись перемещения на далекие расстояния, они продолжили две дополнительные дороги с востока на запад через Балканы. На юге знаменитая Эгнациева дорога (via Egnatia), построенная еще в 130 г. до н. э., тянулась вдоль Эгейского побережья от Константинополя до Фессалоник (достаточно легкий участок пути), но затем упорно устремлялась через Динары и достигала Адриатики в Дурресе (римский Диррахий). Севернее в конце I в. н. э. римские военные инженеры прорубили дорогу через сплошной твердый камень близ Железных ворот (где Дунай прорывается через южные отроги Карпатских гор), чтобы установить связь с районами Нижнего и Среднего Придунавья. Балканы были связующим звеном между Западом и Востоком, и империя не скупилась на строительство дорог в этих краях. Даже в 376 г. основная функция Балкан с точки зрения перспектив империи состояла в том, чтобы служить мостом между двумя ее половинами, и множество сил тратилось на поддержание в порядке дорог, а также поселений и путевых станций вдоль них. Таким образом одновременно осуществлялись защита путников и материальное обеспечение, благодаря которому оказывались возможны столь быстрые коммуникации, как описывает Феофан.
В соответстви и с потребностя миимперии трату средств из центральных фондов на Балканах следовало производить в двух областях. Дунайская низменность к северу от Гемских гор являлась приграничным районом империи в течение трех столетий к тому времени, как гунны учинили беспорядки к северу от Черного моря. Поначалу легионы в основном базировались в Оске (Oescus) и Новах (Novae). К IV в. Маркианополь — главная штаб-квартира в данной области, чьи стены окружали территорию в 70 гектаров, — осуществлял контроль над операциями в приграничной зоне, тогда как множество крепостей (одни побольше, другие поменьше) обороняло водный рубеж и усеивало местность позади него. Многие из тех гражданских поселений, что были побольше, к этому моменту также получили стены и, соответственно, дополнительные военные функции. В областях, расположенных южнее, расходы диктовались скорее политическими, нежели военными императивами. К юго-востоку от полуострова император Константин возродил древнегреческий
