— Значит, никакой слабины там нет, — констатировал полководец и, решительно сложив подзорную трубу, послал за штабными офицерами, чтобы начать подготовку нового штурма.
До конца дня Беллорум обсуждал с командирами тактику операции «Конец игры» — так он решил назвать завершающий этап кампании.
— Я воспользуюсь известной нам слабостью этих дикарей — их образом мысли, — любезно улыбнулся он собравшимся за столом офицерам, которые преданно ловили каждое его слово. — Варварам неведома научная картина мира, они живут во власти суеверий. Из этого напрашивается вывод, что прибежищем всех страхов северян является темное время суток. На этом и основан мой новый план.
Беллорум подошел к грифельной доске, испещренной уравнениями и графиками.
— Вы все, я думаю, заметили, что луна за последние дни стала почти полной, а в этих широтах она особенно большая и яркая.
Командиры дружно закивали, поддакивая шепотом.
— Так вот, господа, — продолжил полководец, указав на схему, — через два дня наступит ночь полнолуния, ночь, когда, по мнению невежественных дикарей, миром правит магия, ночь страха и ужаса — ночь, когда мы нападем!
Офицеры согласно забубнили и тут же умолкли, когда Беллорум заговорил вновь:
— Да, мы нападем при лунном свете! Уже сейчас ночью достаточно света, а в полнолуние будет и вовсе светло, как днем. Страх всегда был нашим главным союзником, а уж превратившись в воинов ночи, мы вселим в сердца врагов подлинный ужас. Эти жалкие дикари разбегутся, как малые дети!
Офицеры нестройно захлопали, и Беллорум улыбнулся.
— Разрешите сказать! — вдруг подал голос молодой командир, чем очень удивил всех собравшихся.
— Конечно, — быстро опомнившись, ответил полководец.
— Я бы хотел доложить о слухах, что ходят среди солдат. Это любопытно и, возможно, даже важно.
— Ну? — сказал Беллорум, и в его любезном тоне проскользнули ледяные нотки.
— Некоторые копейщики и щитоносцы доложили, что… что гигантские леопарды говорят на человеческом языке. По сути, на том же самом, что и вражеские солдаты.
Шатер погрузился в оцепенелое молчание. Наконец Беллорум запрокинул голову и громко засмеялся. Его смех тут же подхватили другие офицеры и замолчали только вместе с полководцем.
— Советую наказать их за пьянство на боевом посту.
Молодой командир нервно улыбнулся:
— Тогда мне придется высечь больше пятисот солдат.
Беллорум потрясенно уставился на него — неужели этот юнец вздумал шутки шутить? Но на лице офицера было написано только искреннее почтение.
— И вы верите этим слухам?
— Я верю, что те, кто об этом докладывал, не сомневались в своей правоте.
— Должно быть, это неопытные юнцы, у которых в пылу битвы воображение разыгралось.
— Нет, господин. Это ветераны Красного легиона, отслужившие двадцать с лишним лет.
Беллорум так и сел, уставившись в пустоту, и вспомнил, как в подзорную трубу видел Фиррину и самого большого леопарда после гибели дьяволицы. Тогда ему и самому показалось, что они разговаривают, но он отбросил эту мысль как нелепую. Однако теперь ему пришлось поверить в то, что эти гигантские кошки разумны. Возмущению Беллорума не было предела. Ведь человек — венец природы! Он один может говорить на осмысленном языке! Он один способен разумно мыслить! И любой, кто посмеет нарушить этот закон, — отвратительное, мерзкое чудовище!
— Это недопустимо, — сказал он ледяным тоном, хотя ему стоило немалого труда сдерживаться. — Говорящие животные самим своим существованием оскорбляют Вселенную. Господа, наш долг уничтожить эту ошибку природы во имя всего разумного. Через два дня мы с новыми силами отправимся в бой и сотрем с лица земли королевку вместе с ее цирком говорящих кошек!
Глава 29
Фиррина стояла на городской стене, рассматривая вражеские позиции. Похоже, к имперцам продолжало поступать подкрепление: Гринельда и ее отряд белых вервольфов доложили, что с юга по Великому тракту движутся войска. Но куда больше королеву тревожило другое: перестали поступать сообщения от других разведчиков-вервольфов! Еще несколько недель назад во Фростмаррис ежедневно приходили донесения о движениях имперских войск. И вдруг разведчики замолчали. Тут поневоле начнешь верить в предательство союзников. Неужели их вампирские величества и король вервольфов Гришмак лгали, когда клялись помочь Айсмарку?
Нет! Только не Гришмак! Фиррина не могла поверить, что он был неискренен. А вот вампиры — другое дело. Они ненавидят человеческий род. Может, они надеются, что армия Айсмарка разгромит Беллорума и не пустит его дальше на север?
Высунувшись из бойницы, она окинула взглядом круги защитных укреплений. Слабые места в обороне были заметны невооруженным глазом. Каждый день армия несла потери, и возместить их было нечем. Если помощь не придет в самое ближайшее время, Полипонт задавит Айсмарк числом. Беллоруму не впервой пользоваться численным преимуществом.
— Они придут, — раздался за спиной голос, и девочка резко обернулась.
Рядом стоял Оскан и улыбался.
— Я что, не имею права побыть одна? — огрызнулась Фиррина. — Даже то, что у меня в голове, уже не секрет?
— Да не надо быть провидцем, чтобы понять, о чем ты думаешь. Но мое предвидение говорит, что они придут, — добавил юноша, понизив голос и закатив глаза, как гадалка на ярмарке.
— Очень смешно, Оскан. Ты что, не понимаешь? Я в отчаянии.
— В отчаянии? Да когда ты вообще не в отчаянии? Вот что: мы накрутили Беллоруму хвост. Он-то небось думал, что разберется с нами с одного наскока и к этому времени уже будет сидеть в своей вилле на побережье Южного океана. Ха, не тут-то было! Поделом старому мерзавцу! В следующий раз дважды подумает, прежде чем добавить к империи еще какой-нибудь клочок земли.
Фиррина невольно улыбнулась. Оскан говорил языком базарной торговки, но в то же время по- взрослому рассудительно, и ему, как ни странно, удалось ее немного подбодрить.
— Да, но сможем ли мы продержаться до прихода союзников?
Оскан отвел глаза и стал смотреть на равнину.
— Ну конечно сможем.
— Послушай, Ведьмак, если ты знаешь что-то, о чем мне следует знать, пусть это и плохие новости, говори! — сердито рявкнула Фиррина, снова напустив на себя царственный вид.
— Ничего я не знаю, — помолчав, ответил юноша. — В том-то и дело: сколько я ни пытался, ничего не смог увидеть. Пока нам этого знать не положено.
— Прекрасно, — пробормотала королева. Плечи ее поникли. — Эта проклятая неизвестность просто убивает моих солдат.
Раздалось резкое пение рога, Фиррина настороженно выпрямилась и выглянула из бойницы. Оказалось, это Беллорум выслал свой ежедневный рейд. Она хорошо понимала, что так он пытается изнурить ее войска постоянным напряжением, ведь большинство его солдат отдыхают, а в атаку отправляются лишь отдельные полки, по очереди. Просто, но действенно. Защитники уже были на грани физического и духовного истощения, а им каждый раз приходилось сражаться с бодрым, отдохнувшим врагом.
— Мне надо идти. Ты видел Тарамана?
— Внизу, у главных ворот, — ответил Оскан и бросился обратно в лазарет, подготовиться к новому потоку раненых.
