ведь я болен и должен подчиняться правилам… Дождь кончился?
— Да, уже появилось солнце. Где мы?
— Думаю, в маленькой роще между территорией клиники и деревушкой. Пойдем, подышим воздухом.
Взяв ее под руку, Брент медленно пошел по дорожке. Вирджиния пыталась поддержать его, с опаской поглядывая на корни и выбоины.
Кругом было тихо и спокойно. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, падая на землю золотистыми полосами. Они дошли до места, где дорожка раздваивалась, и Вирджиния остановилась.
— Развилка? — спросил он, хотя Вирджиния не сказала ни слова. — Мы уже почти… Что с тобой?
Она вцепилась в его руку, с ужасом глядя на пестрый ковер листьев у своих ног.
— Змея, — зашептала она. — Пятнистая. Ее почти не видно среди листьев, — голос Вирджинии дрожал. — Я чуть не наступила на нее, какой ужас!..
— Не двигайся, — невозмутимо сказал Брент. — Она проползет мимо, если ее не трогать. Здесь много ядовитых змей. Помни об этом, когда будешь гулять, и даже дома. Почему-то змеи любят заползать в ванные комнаты.
Девушка вздрогнула, не в силах оторвать взгляд от длинного влажного следа, оставшегося на земле, и не двинулась с места, пока пресмыкающееся не скрылось из виду.
— Уползла, — выдохнула она. — Давай вернемся.
— Давай, если хочешь. Я хотел показать тебе деревню, но это можно сделать в другой раз. — Он повернулся и пошел обратно. — Ты привыкнешь постоянно видеть змей и научишься отличать ядовитых. Защитник из меня никудышный.
В его голосе прозвучала такая горечь, что Вирджиния сразу забыла о своих страхах. Его губы вновь сжались в уже знакомой гримасе раздражения. Чтобы отвлечь Брента, она спросила:
— Ты собираешься вернуться домой?
— На этот вопрос нелегко ответить, Анна. Первое, о чем подумали врачи — отправить меня домой. Я отказался, объяснив, что уеду сам, как только пойму, что совершенно бесполезен здесь.
Вирджиния молчала, и Брент продолжал:
— Доктор Лауэн считает, что я еще могу работать, Например, наставником молодых врачей. Так или иначе я предпочел бы остаться здесь, но мое решение зависит от тебя.
Ее дыхание участилось. Вирджиния знала, какого ответа он ждет.
— Неужели для тебя так важно знать, собираюсь я вернуться?
Она совершенно растерялась. Вот оно, самое худшее — не сами вопросы, а ответы, которые она должна давать. С ее губ не слетело ни звука, и Брент нетерпеливо повторил:
— Ради Бога, не томи меня! Но только говори правду, Анна! Ты еще любишь меня, хочешь быть со мной? Да теперь, когда я ослеп?
Он ждал. Все великолепие тропической природы, сияющей алмазными россыпями мириадов дождевых капель, скрывал от него непроглядный мрак слепоты. Сердце Вирджинии переполняли любовь и жалость, она уже не задумывалась о том, что эти слова предназначены не ей.
— Я хочу быть с тобой больше всего на свете! — едва сдерживая слезы ответила она. — Я люблю тебя, всегда любила и буду любить!
Он дотронулся до ее волос, осторожно провел пальцем по бровям и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание.
— Не плачь, любимая, — нежно произнес он, касаясь губами ее волос — И я всегда любил и люблю тебя. Просто на мгновение мне показалось, будто я потерял последнее, что у меня осталось в жизни. Ты твердо решила, любимая?
— Да.
Это слово исторгло из груди Брента вздох, похожий больше на всхлип; в кольце его рук Вирджиния забыла все свои страхи и задохнулась от счастья, еще минуту назад казавшегося столь недостижимым. Ее радость не омрачили даже неожиданно донесшиеся будто откуда-то издалека слова:
— Анна, не будем больше ждать! Я не могу без тебя. Выходи за меня замуж, и как можно скорее!
Глава 5
Не прошло и недели, как они поженились.
— Первая свадьба среди врачей нашей клиники, — сиял доктор Лауэн. — Поздравляю! Полагаю, супруги Петри будут огорчены, что пропустили это событие. Еще шампанского, миссис Хартлин?
Миссис Хартлин!
Вокруг нее толпились незнакомые люди, и она опустила глаза, разглядывая свое отражение на золотистой поверхности вина в бокале. Неужели в суматохе поспешных приготовлений, в которой она закрутилась, как листок на ветру, пролетело несколько дней? Почему она чувствовала себя беспомощной перед невидящими глазами этого человека? Ведь в ее силах превратить отчаяние в радость… В памяти у нее осталось лишь то, как она стояла, окутанная шелком цвета слоновой кости, перед портным-китайцем, а тот создавал самое изысканное свадебное платье всех времен. Теперь складки этого платья нежно ласкали кожу…
Внезапно она почувствовала, как чья-то рука коснулась ее запястья.
— Тихо! — послышался мягкий шепот Ланса. — Все в порядке?
Неожиданно для себя она всхлипнула — напряжение последних дней не прошло даром.
— Послушай, детка, — торопливо сказал Ланс, — теперь слишком поздно жалеть. До сих пор все шло хорошо.
Она кивнула, и он немного успокоился, хотя тревога и не покинула его глаз.
— Вплоть до сегодняшнего утра я не верил, что вы решитесь на это. — Он взял бокал из ее рук и отставил в сторону. — Детка, у нас мало времени. Не знаю, чем все это кончится, но… Обещаю, если что- нибудь случится, я буду на вашей стороне. За то, что вы дали ему счастье. Сколько оно продлится — зависит от вас. Вы дороги ему. И ради всего святого, помните мои слова.
Сказать больше он не успел. Брент беспокоился, что ее нет рядом. Автомобиль уже ждал, чтобы отвезти их в отель. Напутственные крики еще звучали в ее ушах, вместе со словами Ланса, напомнившими о том, о чем она так старалась забыть. Ведь Брент думал, что женится на Анне…
И еще Ланс сказал ей ужасные слова, от которых щеки Вирджинии покрылись румянцем, а сердце упало.
— Тяните время, может быть, мы что-нибудь придумаем, — говорил он.
— Не могу, — повторяла она. — Слишком поздно!
— Но ведь… — он безнадежно махнул рукой. — Да, вы не можете разочаровать его. Но подумайте, что вам грозит — пьеса подходит к финалу.
Она непонимающе уставилась на него и внезапно покрылась холодным потом.
— Боже мой, ведь вы девственница! — в отчаянии воскликнул он. — Неужели вы не понимаете, что я хочу сказать? Неужели надо объяснять подробно? Вы должны помнить об этом — о медовом месяце и материнстве!
В автомобиле Вирджиния закрыла лицо руками чувствуя, как у нее кругом идет голова. Брак и материнство. Боже! Надежды, которые она лелеяла последние несколько дней, снова превратились в детские мечты, не имеющие ничего общего с реальностью.
Она не заметила, как Брент сел рядом с ней и обнял за плечи.
— Слава Богу, все церемонии окончены! — Его руки сжалась. — Ты счастлива, дорогая?
— Д-да.
— Все могло быть и лучше, — напряженно произнес он. Она прикусила губу, устыдившись столь односложного ответа. Но что она могла сказать?
— Я уже не надеялся дождаться этого дня, — вздохнул Брент, и в его голосе появились тревожные нотки. — Ты разочарована, дорогая? Да, мы думали, что все будет иначе. Я представлял наш медовый
