Его голос вновь стал спокойным и насмешливым:
— Как мало ты знаешь обо мне, Вирджиния! Как ты заблуждаешься насчет того, что мне нужно!
Колесо судьбы совершило полный оборот, посеянному семени обмана пришло время дать горький плод…
Решение бежать от всего этого кошмара пришло внезапно, когда, открыв на следующее утро глаза, она поняла, что не в силах больше жить в душной атмосфере обмана, пытаясь вырваться из капкана, в который сама себя загнала. Она боролась и проиграла. А Брент… Что ж, он сделал свой выбор.
Наспех умывшись и одевшись, Вирджиния спустилась с террасы.
Дорожка вилась среди зарослей, мимо деревни и отдельно стоящих бунгало. Вдалеке показались ровные квадраты рисовых полей. Вирджиния устало брела вперед, не замечая ни палящего солнца, ни назойливых мух, и только когда было уже далеко за полдень, почувствовала, что хочет пить.
Она остановилась и огляделась. Перед ней лежала окраина деревни. В пыли у дороги копошились куры, облезлый пес валялся в тени изгороди, откуда-то издалека доносился хриплый ленивый лай. Стайка детей бросила играть и с любопытством уставилась на нее.
Она направилась дальше, размышляя, есть ли в деревне какая-нибудь лавка, и почти сразу же она наткнулась на чайную — ветхий навес на четырех столбах, под которым улыбчивый китаец ждал посетителей.
В другое время Вирджиния поразилась бы тому, с какой легкостью и быстротой китайцы способны готовить еду в самых неподходящих для этого условиях. Но сейчас она думала только о том, что ей хочется пить, и спустя несколько секунд, после того, как в руки китайца упала мелкая монета, перед Вирджинией уже стояла чашка ароматного чая.
Появилось также блюдо неизменного риса с соусом и кусочками какого-то странного мяса, а также сладости под названием «каном шак» — поджаренная мякоть кокосового ореха, завернутая в пальмовые листья. Соус обжег горло Вирджинии, но, из вежливости, она проглотила все, что было у нее во рту, быстро запив чаем.
И тут она вспомнила, что ее часы остались дома, на туалетном столике. Дома! Мысль о доме вновь вернула ее к реальности. Что она здесь делает? Где она? Вой собаки позади чайной напомнил ей о Хромоножке. Этим утром его не было на террасе. Накормила ли его Тьят?
Она поднялась и почувствовала, что ноги едва слушаются ее. Как далеко она ушла? Как найти дорогу обратно? И что будет, когда она вернется?..
Она повернула назад и пошла, не разбирая дороги. Солнце скрылось, на небе появились облака, и внезапно хлынувший ливень за считанные секунды промочил ее до нитки.
Она была уже почти без чувств, когда, наконец, достигла ворот сада.
Схватившись за ворота, Вирджиния постояла минуту, пытаясь собраться с силами, прежде чем открыть их. Сквозь льющиеся потоки воды она увидела несущуюся к воротам Тьят и с удивлением заметила, что лицо девочки искажено гримасой страха. Позади хлопнула дверца автомобиля, и кто-то слегка коснулся ее плеча, быстро проговорив:
— Осторожнее, Вирджиния. Вам лучше подождать в машине.
Она узнала Ланса. Осторожнее… Что он хотел этим сказать? Что случилось? Брент!
За время ее отсутствия случилось что-то ужасное! Ее объял дикий страх, она отстранила Тьят и бросилась вслед за Лансом.
Только теперь девушка заметила, что в его руке что-то блестит. Ланс держал ружье!
Вирджиния и сама не поняла, что позвала Брента. Он тотчас появился в дверях, и она с облегчением прислонилась к перилам террасы.
Где-то за домом послышались ужасные, ни на что не похожие звуки — то ли плач, то ли рычание.
— Быстрее в дом, Вирджиния! Пес взбесился, еще сегодня утром!
Она впилась ногтями в ладони, не чувствуя боли, не в силах поверить его словам. Это был какой-то кошмар. Не может быть, чтобы Хромоножка…
— Не стреляйте! — отчаянно закричала она. — Брент, запрети ему!
Внезапно вой достиг душераздирающей ноты, послышался звук выстрела, а затем — тишина. Вирджиния пошатнулась и упала на ступеньки террасы.
— Он умер, — шептала она. — Вы убили его, а я даже не успела покормить его сегодня утром…
— Простите, детка, — в дверном проеме появился Ланс. — С вами все в порядке?
— Вирджиния, у нас не было другого выхода. Если бы мы не пристрелили его, он натворил бы немало бед, — резко объяснял Брент. — Посуди сама, что нам оставалось делать?
— Ничего, — прошептала она, — совершенно ничего. Теперь ничего не осталось…
Лицо Брента постепенно заволакивал туман. Она с трудом поднялась на ноги и побрела к себе, чувствуя, что все ее тело горит огнем. Комната, казалось, была неимоверно далеко… Она схватилась рукой за дверь, с вялым удивлением ощущая, как проваливается в черную бездну.
Глава 13
Лишь на пятый вечер Вирджиния смогла наконец открыть глаза. В комнате, где она лежала, было тихо и пахло лекарством. На тумбочке у кровати слабо светилась лампа, рядом на стуле сидела девушка и читала.
Девушка была совершенно ей незнакома. Откуда она взялась? Почему она, Вирджиния, ничего не помнит? Она слегка приподнялась на локте и тут же снова упала на подушку. Почему здесь так тихо? Что случилось?
— Наконец-то вы пришли в себя, миссис Хартлин! — Девушка потрогала лоб Вирджинии и поправила ей подушку. — Скоро вы совсем поправитесь, лихорадка уже проходит. Доктор Лауэн и ваш муж будут так рады!
Проваливаясь в тягучий сон, Вирджиния успела заметить, как над ее кроватью склонилась высокая фигура и взволнованный голос прошептал: «Слава Богу!», вызывая в ней какие-то смутные воспоминания. Проснувшись в следующий раз, она увидела, что рядом с кроватью сидит Брент.
Со спокойствием, порожденным слабостью, Вирджиния лежала и внимательно разглядывала его. Разрыв и все, что он означал, теперь вызывали у нее только чувство опустошенности. Куда острее и болезненнее было воспоминание о трагическом конце бедного пса.
Она вглядывалась в неподвижное лицо человека, сидящего возле кровати. Как долго он здесь? Неужели после всего, что случилось, он способен тревожиться за нее, сочувствовать и, может быть, сожалеть о своих словах? Она приоткрыла рот, чтобы позвать его, но не издала ни звука. К чему слова? Ведь вскоре им предстоит расстаться… Вирджиния отвернулась и закрыла глаза.
— Вирджиния…
Брент стоял у постели, будто ожидая чего-то.
— Вирджиния… ты не спишь?
— Нет, — слова давались ей с трудом. — Который час?
— Десять минут четвертого. — Он подошел ближе и осторожно опустился на край постели, поглаживая ее исхудавшую от болезни руку. — Как ты себя чувствуешь? — в его голосе звучало искреннее беспокойство.
— Не знаю, это выяснится, когда я встану.
— Куда ты ходила тогда?
Внезапно Вирджинии захотелось рассмеяться — они говорят, как чужие люди! «Куда ты ходила?»! Желание смеяться пропало так же быстро, как и появилось.
— Не помню, кажется, просто гуляла.
— Восемь часов подряд?
— Разве? Ничего не помню…
Брент вздохнул, как-то неловко, почти боязливо дотронулся до нее и встал. Стоя спиной к кровати, он
