– Скажите, такие термины, как европеоид и монголоид – разве они не устарели? Разве не рассматривается раса обычно как…
Скоупс нахмурился:
– Я пытаюсь изложить так, чтобы было понятно вам и вашим читателям, о'кей? Теперь, если позволите продолжать, анализ ДНК свидетельствует, что не менее четырех не родственных групп колонизировали Северную Америку еще до конца последнего ледникового периода. Около двадцати процентов североамериканских индейцев имеют митохондриальную ДНК гаплогруппы X – редкий
По недоуменным лицам Скоупс понял, что увлекся и потерял понимание аудитории.
– Это все есть в моем пресс-релизе. Главный вывод: наша мумия принадлежит, по всей видимости,
Он специально подчеркнул эти слова, чтобы щелкнуть по носу научно-популярную выскочку.
Снова он выждал паузу, проверяя, что значение этой мысли дошло, увидел, как в ожидании приподнимаются брови.
– И еще, – продолжал он, – нам не нужно прибегать к реконструкции, как было с Кенневикским человеком, потому что наша мумия сохранилась замечательно. И лицо у нее –
Наблюдая реакцию на свое сообщение, Скоупс удовлетворенно улыбался.
– И нам ее покажут, когда вы ее доставите? Разрешат снимать?
– Непременно.
– Когда?
– Примерно через три часа, через пять – наверняка. Но… зачем вам столько ждать?
Зал загудел:
– Простите?…
– Не понял…
– Но вы говорили…
Скоупс скрестил руки на груди, наслаждаясь ожиданием. Через десять долгих секунд он взял со стола коробочку восемь на одиннадцать с половиной дюймов.
– Я вчера ее снял. Конечно, вы снимете куда лучше, когда мы вынесем ее на дневной свет, но эти, – он поднял пачку из восьми или десяти снимков, – пока что подойдут.
Когда репортеры бросились расхватывать снимки, Скоупса просто отпихнули в сторону.
22
К ужасу двух рейнджеров национального парка, неуправляемый отряд репортеров топтал растительность и мутил ранее чистые воды ручья, вытекающего из Пещеры Мумии – как ее теперь назвали.
– Мхи и многолетние растения очень уязвимы, – говорила сотрудница парка, – и такую экосистему, как здесь, необходимо… Осторожнее! Вон там, в зарослях мха, ключ, и я там заметила саламандру
Плюх! Шлеп!
Ботинок телеоператора прибил мох поплотнее, чтобы твердо поставить ногу от треножника. Ветер подхватил и унес в ручей брошенную каким-то репортером промасленную бумагу от сандвича. Одному из фотографов мешал побег дерева – он его обломил на уровне пояса, чтобы не загораживал вид на пещеру.
– Вижу свет!
– Назад, назад! Осторожнее! – надсаживалась женщина-рейнджер абсолютно без толку.
– Идут! – крикнул чей-то голос спереди.
– Ты это видел? Летучая мышь вылетела! А вон другая!
– Осторожнее!
Разбитная репортерша с ноксвильского телевидения закрыла идеальную прическу растопыренными пальцами и издала истошный визг. Через микрофон этот звук ударил в парящих в воздухе рукокрылых.
– Прекратить! – рявкнула рейнджер. – Летучие мыши никого не трогают. В волосы они не влетают, это бабьи сказки. Они…
– Идут!
– Мумию несут?
– Не вижу, там очень узко. Первый весь сгорбился…
Ударили прожекторы телекамер, замигали фотовспышки. Первыми вышли два помощника- старшеклассника в шахтерских касках, заляпанных грязью комбинезонах и с кислыми физиономиями. За ними тащился этот ученый, Скоупс, волоча ноги по воде. Он еще сильнее, чем они, был заляпан грязью, залит водой, а на лице – испарина? Нет, это слезы. Крупные слезы по щекам, оставляющие белые бороздки на черном от грязи лице.
