— Да я и не подозревала, что это Брайан! Я услышала шум и возню, и сердце подсказало мне — что- то не так. Я увидела, как хозяин борется с кем-то на самом краю обрыва, и до смерти перепугалась, что он может свалиться вниз. Раздумывать особо было некогда. Я просто побежала туда и что есть мочи огрела парня фонарем по башке. Он упал на гранитную плиту, и тогда… — голос её дрогнул, — я увидела, что это Брайан, хотя он сильно изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз.
Я не хотела, чтобы хозяин узнал, кто это такой. Потом услышала чьи-то шаги. Это конечно же был мистер Дюран, но я подумала, что полиция, поэтому подхватила хозяина и повела его вниз по ступенькам, а потом в пещеру. Он, скажу я вам, был как под наркозом и покорно плелся за мной, словно маленький ребенок Я-то хотела переждать там немного, пока все не уляжется, но потом полил дождь, да и хозяин заснул мертвым сном. А незадолго начался прилив, поэтому я решила, что лучше будет дождаться утра. К рассвету прилив пошел на убыль, и мы вернулись в дом. Слава богу, к тому времени полиция уже увезла его. Ни я, ни мистер Хильярд понятия не имели, куда вы подевались, мисс. Я так обрадовалась, когда узнала, что вы ночевали у доктора Ролинсона и с вами все в порядке.
— Да-а-а, ты такая храбрая! — В голосе Лесли слышалось неприкрытое восхищение. — Разве тебе не было страшно, что твой… что этот мужчина мог накинуться на тебя, когда ты бросилась спасать дедушку?
Анна поднялась и двинулась к плите.
— Храбрая? Да я даже ни на минуту не задумалась о том, что он может сделать. Если дорогому человеку грозит опасность, ты просто бросаешься ему на выручку, и все. Без раздумий.
Выходя из кухни, Лесли знала, что с этого самого момента будет совсем по-другому относиться к Анне. Сегодня она увидела экономку — женщину на первый взгляд простую и неприветливую — совершенно в другом свете. Кажущаяся враждебность Анны была не чем иным, как искренней заботой, тревогой, что «хозяин» снова станет незаслуженно страдать, желанием оградить его от ненужных тревог.
Но мысли об Анне быстро вылетели у нее из головы. Марк! Его отсутствие объясняется только одной причиной — ее собственной нелепой выходкой, злобным обвинением, брошенным ему прямо в лицо в состоянии нервного срыва. Ну не смогла она сдержаться под напором эмоций, да и стычка с дедушкой сыграла не последнюю роль. Лесли содрогнулась, припомнив, какой горечью были пропитаны ее слова, и они снова и снова эхом отзывались в ее памяти. Захочет ли Марк вернуться сюда после всего этого? Увидит ли она когда-нибудь его снова?
Девушка попыталась собрать все факты воедино и, опираясь главным образом на рассказ Анны, составила для себя картину вчерашних событий на обрыве. Марк, скорее всего, появился там через несколько минут после того, как Анна увела Хильярда вниз, в пещеру. Следовательно, перед ним предстало весьма неприглядное зрелище: мертвое тело Скруттона, лежащего с пробитой головой на древнем алтаре, словно жертва жестокого обряда. Откуда Марку было знать, что смертельный удар нанесла Анна? Он, естественно, решил, что, по всей вероятности, убийца — Хильярд, который, в свою очередь, поскользнулся на мокрой траве и убился насмерть, свалившись с обрыва на острые скалы. Именно поэтому Марк настаивал, чтобы Лесли вернулась в дом. Старался уберечь ее от ненужных волнений и хотел избавить от ужасного зрелища.
При мысли о том, что ее любимый не причастен к убийству, Лесли воспрянула духом. Она даже начала надеяться, что и пропавшие бриллианты найдутся и не придется обвинять его в воровстве. И когда Марк придет — а он ведь непременно придет, правда? — она попросит его все объяснить, станет вымаливать у него прощение, и все недоразумения растают как дым. Все у них будет хорошо.
В библиотеке Лесли застала дедушку, беседующего с инспектором из Реверна. Разговор, судя по всему, длился довольно долго. Только девушка появилась на пороге, инспектор поднялся и откланялся.
В душе ее загорелась надежда, что бриллианты нашлись — может, в кармане у Скруттона. Но по выражению лица дедушки Лесли поняла, что разговор чрезвычайно его расстроил. Она догадалась, о чем пойдет речь, еще до того, как Хильярд всхлипнул:
— Знаешь, кто напал на меня вчера ночью?
— Узнала несколько минут назад, деда. Мне Анна сказала. Ты понятия не имел, так ведь?
Старик удрученно покачал головой:
— Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось неправдой! Уж лучше бы это был совсем чужой человек. Видишь ли, я столько лет считал, что Скруттон мертв! Хотя не скрою, в последнее время меня терзали смутные сомнения и страхи. После того случая с запиской меня начал одолевать — да, именно одолевать! — ужас, что он покинул свою могилу и вернулся в мир живых. — Хильярд будто сам с собой разговаривал, и Лесли с благоговейным трепетом слушала его исповедь. — Не тело, а его мятежный злобный дух, принявший эту форму, чтобы отомстить мне за то, что я якобы сделал с ним. Но он же не прав, совершенно не прав! Я ни за что не бросил бы его на растерзание этих дикарей, если бы имелся хоть один, пусть малюсенький шанс вырвать его из их лап!
Легкий вздох, неясное движение в его сторону, желание выразить свое сочувствие и симпатию привлекли его внимание, и Хильярд повернулся к внучке, будто вынырнул из своих воспоминаний на поверхность реальности.
— Я никогда не рассказывал тебе, Лесли, потому что… ну, история эта не из приятных, да я и не видел смысла копаться в прошлом.
— Если ты говоришь о том случае, когда вы вместе наблюдали за тем… тем жертвоприношением, так Анна уже мне рассказала. Да и в твоей книге про это написано. Дедуля, я убеждена — ты ни за что на свете не бросил бы человека умирать!
— Конечно, я мог бы сделать попытку спасти его, но времени на раздумья не оставалось, и я совершенно точно знал, что шансов у меня — ноль. Я просто разделил бы с ним его участь, вот и все.
— Но ему все равно каким-то чудом удалось сбежать, — напомнила деду Лесли.
— Шут его знает, как он сумел это устроить. Но подозреваю, без женщины тут не обошлось. Парень он был хоть куда плюс к тому имел подход к слабому полу. Однако, как бы жестоко это ни звучало, во всем произошедшем виноват только он один, и больше никто! Я не раз предупреждал его, что наша безопасность, и я даже сказал бы — наша жизнь, зависит от нашей неподвижности. Мы не просто должны были сидеть тихо словно мыши, мы не должны были шевелиться, совсем! Эти дикари подняли такой шум, что на щелканье затвора фотоаппарата никто не обратил никакого внимания. Я как раз фотографировал, когда увидел, что Скруттон пополз вперед. Это был один из его главных недостатков — он никогда не слушался приказов. Наверное, от этого пусть даже почти незаметного движения высокая трава закачалась. Само собой разумеется, главный страж, высматривавший малейшие изменения в окружающем мире, которые могли бы означать присутствие свидетелей, заметил это и поднял тревогу. По собственной глупости Скруттон оказался впереди меня, и они набросились на него, словно стая голодных волков. Это позволило мне быстро отступить с поля битвы. — Хильярд помолчал немного и с тревогой поглядел внучке в глаза. — Скажи, положа руку на сердце, может, стоило попытаться прийти ему на помощь?
— Да как я могу решать? — Лучше бы дед не спрашивал! Лесли припомнила слова Анны: «Если дорогому человеку грозит опасность, ты просто бросаешься ему на выручку, и все. Раздумывать некогда».
Но с другой стороны, Скруттона никак не назовешь «дорогим» для Хильярда человеком. Совершенно очевидно, что дед испытывал к нему неприязнь, потому что от него были одни неприятности, и он уже не первый раз подвергал их жизни опасности. Кроме того, если тот не выполнял приказы, то и положиться на него тоже было нельзя. Здравый смысл подсказывал: бросать на ветер свой единственный шанс на спасение, да еще когда на самом деле нет никакой надежды помочь другому, — полный идиотизм. Может, это и героический поступок, только вот героизм этот граничит с шизофренией.
— Уверена, что ты поступил так, как считал нужным и правильным. — Лесли тщетно старалась придать голосу убедительность, надеясь, что Хильярд не станет допытываться об ее истинных чувствах.
Старик задумчиво кивнул и сменил тему:
— Я так надеялся, что инспектор Аллен принесет мне весть о моих бриллиантах. Ясно, что Скруттон до них не добрался, и я ума не приложу, кто… — Он остановился и провел рукой по лицу. — Ты должна простить меня, моя дорогая, но я лишь смутно припоминаю, что делал и говорил вчера вечером. В последнее время я чуть не спятил от страха и переживаний. Да, от страха! — повторил он, словно Лесли
