Мать Майкла по-прежнему смотрела в окно, и Кейт подумалось – действительно ли та видит дом, на который устремлен ее взор, или же она видит ту часть своей жизни, которая давно прошла?
– Я одевалась для оперы. Он вбежал в мою спальню. Радостный, желая поделиться новым открытием. Такой маленький. Он обнял меня за колени. А я начала на него кричать. Он измял мое платье. – На ее морщинистом лице появилась едва заметная улыбка и исчезла. – Такой хороший мальчик, всегда желающий угодить. После этого он никогда меня не обнимал. – Она перевела взгляд на Кейт.
Казалось, старая маркиза сейчас расплачется.
– У матери всегда должна быть измятая юбка.
– Вы очень любили Майкла, не так ли? – спросила Кейт.
Старая маркиза удивленно подняла брови:
– Кто такой Майкл? – Ее глаза снова стали пустыми, и Кейт поняла, что старуха снова впала в беспамятство.
– Мужчина, которого я люблю, – ответила Кейт, и глаза ее наполнились слезами. Человек, без которого она ни дня не смогла бы прожить.
Майкл чувствовал себя усталым. Очень усталым. Казалось, кто-то приложил ветки к его боку, зажег, и сейчас его немилосердно поджаривали языки пламени, распространяясь по телу. Внезапно Майкл почувствовал прикосновение и услышал шепот:
– Возвращайся ко мне.
Майкл с усилием открыл глаза. Холодные пальцы продолжали гладить его горячий лоб. А на его щетинистой щеке лежала гладкая щека. Хоть он и не мог видеть Кейт, он узнал ее по аромату малины.
– Пожалуйста, не покидай меня, – прошептала Кейт.
В голове Майкла начали мелькать, сменяя друг друга, воспоминания. Кейт уходит из оперы, чтобы встретиться с другим мужчиной. Они стоят почти рядом в темноте. Вспышка. Острая боль. Но физическая боль бледнеет в сравнении с тем, что он слышит. Мужчина предлагает ей бежать…
И вот она здесь. Может, это чувство вины заставило ее остаться с ним?
– Я не один… – Эти слова прозвучали не громче шепота.
Кейт дернулась.
– Ты проснулся. Выпей немного воды.
Но вместо того чтобы дать ему стакан, она вылила несколько капель ему на губы. Этого было недостаточно, совершенно недостаточно, когда он собирал капли сухим языком. Словно заметив его разочарование, она сказала что-то про доктора и исчезла на какое-то время, после чего вернулась, приподняла его голову и поднесла к его губам стакан воды. Это было райское блаженство. Ничего подобного он никогда не испытывал.
После того как он сделал несколько глотков, она убрала стакан и вернулась с куском влажной ткани, чтобы вытереть пот с его шеи и груди.
– Уиггинз? – хрипло прошептал Майкл.
– С ним все в порядке. Не могу поверить в то, что ты сделал. – Ее рука замерла прямо под его сильно бьющимся сердцем. – Я не собиралась бежать с ним, Майкл. Не собиралась. Ты должен в это поверить.
– Ты любишь его.
– Когда-то любила, но это прошло.
Его голова болела, его глаза были воспаленными. Он очень о многом хотел ее спросить, чтобы получить ответы и объяснения, но эти вопросы пронеслись в его голове подобно тысячам падающих звезд. Он не мог сосредоточиться на чем-то одном и удерживать слова достаточно долго, чтобы связать их вместе и дать им какой-то смысл.
– Я не хочу умирать…
– Ты не умрешь.
– …не узнав твой любимый цвет.
Она улыбнулась со слезами на глазах:
– Зеленый.
– Такой простой…
Она убрала пряди волос с его лба.
– Не такой простой, когда я смотрю в твои глаза.
Майклу казалось, что ее голос доносится до него откуда-то издалека. В следующее мгновение его снова поглотила тьма.
Последние три ночи были самыми трудными в жизни Кейт. У Майкла не проходила лихорадка.
Время от времени Кейт дремала. Просыпалась от сильной боли в теле. Не подхватила ли и она лихорадку? В прошлую ночь с ней довольно долго находился ее отец. Все члены семьи по очереди помогали ей. Отец предложил ей отдохнуть, но Кейт отказалась. А вдруг Майкл проснется и, не увидев ее, подумает, что сбежала с Уэсли?
На рассвете раздался стук в дверь. Пришел Джереми.
– Не возражаешь, если я войду?
