что он обманывает себя. По общему мнению, Плут слишком сильно сконцентрировался на картине и это вызвало у него разновидность мозговой лихорадки. Ближе к концу работы над картиной, он уверился, что сошел с ума. Он говорил, что слышит звуки битвы.
— Откуда вы это знаете, сэр? — спросил Фред Колон. — Вы же сказали, что у него не было друзей.
— Ох уж эта полицейская проницательность! — улыбнулся Сэр Рейнольд. — Он оставлял себе записки, сержант, все время. Коугда его последняя квартирная хоузяйка попала в его комнату, она обнаружила сотни записок, запихнутых в старый мешок из под куриного корма. К счастью, она не умела читать и поскольку в ее голове засела идея, что ее жилец был в своем роде гением и мог иметь что-то, что она могла бы продать, она позвала его соседку, Мисс Аделину Счастлливо, коуторая рисовала акварели и Мисс Счастлливо позвала своего друга, коуторый вставлял картины в рамки, а он тут же вызвал Эфарима Доустера, известного автоура ландшафтов. Эти записки поставили молодых худоужников в тупик, когда те попытались разгадать тайну несчастного умалишенного. Записки расположены в книге в произвольном порядке. Некоторые из них очень… странные.
— Более странные, чем «Ты не цыпленок»? — спросил Фред.
— Да, — сказал Сэр Рейнольд, — ох, все эти слухи насчет голосов, предзнаменований, призраков… Он также вел дневник на случайных клочках бумаги, и никогда не оставлял никаких пометок вроде даты или места своего проживания, чтобы цыпленок не смог его найти. И он многого не договаривал потому, что не хотел, чтобы цыпленок обнаружил его.
— Извините, я думал, вы сказали, что это он считал себя цып… — начал Колон.
— Кто может постичь мысли скорбных душою, сержант? — устало произнес Сэр Рейнольд.
— Э… А картина в самом деле говорит? — спросил Шнобби Шноббс. — И странные вещи происходят, да?
— О-хо-хох, нет, — сказал Сэр Рейнольд. — По крайней мере не при мне. Охранник, работающий в зале в дневное время говорит, что она ни разу не вымолвила ни словечка, даже после издания книги. Естественно, что она очаровывает людей и всегда были истории о спрятанных в ней сокровищах. Поуэтому книгу и переиздавали еще несколько раз. Люди любят мистерриу, не так ли?
— Мы не любим, — ответил Фред Колон.
— Я вообще не знаю, кто такой этот мистер Риу, — сказал Шнобби, пролистывая кодекс. — Кстати, я слышал об этой книге. Мой приятель Дейв, который продает марки, говорит в ней есть история про гнома, который появился в одном городе рядом с Кумской Долиной через две недели после битвы, и он был весь изранен потому, что на него напали тролли и он изнемогал от голода, вот, и никто не знал толком гномский, но было похоже, что он хотел, чтобы они последовали за ним и он повторял все время одно и то же слово, и, как оказалось, оно означало на гномьем «сокровища». Вот, но когда они пошли за ним в долину, по дороге он умер и они не смогли ничего найти и потом, этот самый художник нашел… что-то в Кумской Долине и зашифровал место, где он ее нашел на картине, но сошел с ума. Дейв говорил, что будто бы там обитали призраки. Еще он говорил, что правительство замолчало эту историю.
— Да, но твой приятель Дейв говорит, что правительство всегда все замалчивает, — сказал Фред.
— Да так оно и есть.
— Только он всегда узнает обо всем и он никогда ничего не замалчивает, — добавил Фред.
— Я знаю, тебе нравится иронизировать, сержант, но в мире происходит много того, о чем мы не знаем.
— Что, например? — парировал Колон, — Назови мне хоть что-нибудь, что происходит в мире и о чем мы не знаем? Не можешь, а?
Сэр Рейнольд откашлялся. — Есть одна теорриау, — проговорил он тщательно подбирая слова, как обычно говорят люди, ставшие свидетелями работы Шнобби-Колоновского мозгового треста, — но к соужалению, под записки Методии Плута можно подвести почти любую теоррииу. Я подозреваю, что своей нынешней популярностью картина обязана тому, что книга возродила старую сказку о том, что в картине скрыта какая-то тайна.
— Да? — оживился Колон, — и что за тайна?
— Не имею ни малейшего представления. Ландшафт был нарисован со всеми подробностями. Может быть на нем изображен замаскированный вход в скрытую пещеру? Зашифрованное послание в распложении сражающихся? Существуют самые разнообразные теорриуи. К нам в музей приходят довольно странные люди с рулетками и мучительно-сосредоточенными лицами, но я не думаю, что им удалось хоть что-то найти.
— Может кто-то из них и стащил картину? — предположил Шнобби.
— Соумневаюсь. Они стараются не привлекать к себе внимания, приносят с собой еду и проводят в музее целые дни напролет. Такие люди обожают анаграммы и тайнопись, и у них полным-полно своих маленьких теоуррий и прыщей. Если они для кого и опасны, так только для таких же, как они сами. К тому же, зачем воровать картину? Мы всегда рады посетителям, проявляющих к ней интерес. Еще одна причина, из-за которой им вряд ли бы захотелось забрать картину домой, это то, что что она просто не поместится на стенке над кроватью. А вы знаете, Плут говорил, что по ночам он иногда слышал вопли? Как принято считать, это были звуки битвы. Все так печально…
— Да уж, это не то, что захочешь повесить над камином, — сказал Фред Колон.
— Совершенно тоучно, сержант. Даже если бы существовал камин длиной в пятьдесят футов.
— Благодарю, сэр. Еще один вопрос, сколько дверей ведет в музей?
— Три, — с готовностью ответил Сэр Рейнольд, — но две из них всегда закрыты.
— Но если тролль…
— Или гномы… — вставил Шнобби.
— Или гномы, как подсказывает мой младший коллега, попытались бы вынести ее…
— Горгульи, — гордо заявил Сэр Рейнольд, — две поустоянно наблюдают за главным вхоудом с крыши противоположного здания, над другими дверями тоже есть свои горгульи. А днем в музее полным-полно служащих.
— Как бы глупо это ни прозвучало, но вы везде поглядели?
— Весь персоунал был занят поисками все утро, сержант. Рулон должен быть очень большим и тяжелым. Коунечно, в музее полно закоулков, но его было бы трудно не заметить.
Колон коснулся рукой шлема. — Благодарю, сэр! Теперь мы бы хотели осмотреть здание, если вы не против.
— Да, пойдем поищем вазы… — добавил Шнобби Шноббс.
Ваймс поудобнее расположился в кресле и оглядел вампиршу. Ей можно было дать лет шестнадцать, не больше. Даже не верилось, что она ничуть не моложе Ваймса. У нее была короткая стрижка, что Ваймс никогда раньше не встречал у вампиров и она выглядела если не как мальчишка, то как девушка, не возражающая сойти за такового.
— Прошу извинить мое… замечание, — сказал Ваймс. — Неделя выдалась кошмарная и час от часу становится все хуже.
— Не надо меня бояться, — заметила Салли. — Если вам станет от этого легче, признаюсь, что мне это нравится не больше, чем вам.
— Я не боюсь! — резко ответил Ваймс.
— Простите, мистер Ваймс, от вас пахнет страхом. Не очень сильно, — добавила Салли, — так, совсем чуть-чуть. И ваше сердце бьется учащенно. Сожалею, если задела вас. Я всего лишь попыталась вас успокоить.
Ваймс откинулся на спинку кресла.
— Не надо меня успокаивать, мисс Фон Хампединг. Я нервничаю, когда люди пытаются сделать это. И уж что, что, а покоя мне все равно не найти. И не надо обсуждений, как я пахну, благодарю. О, и еще, обращайтесь ко мне командор Ваймс или сэр, понятно? Только не мистер Ваймс.
— А я предпочитаю, чтобы ко мне обращались Салли, — сказала вампирша.
Они уставились друг на друга, сознавая, что все пошло не так, как надо, испытывая сомнения в том,
