Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

– Фаэливрин! – воскликнул он и едва не подпрыгнул от радости. – Я отупел, как последний орк. Фаэливрин!

Эльф улыбнулся, восстанавливая дыхание и опираясь локтями о кованую ограду. Прикрыв веки, он отпустил свое сознание на поиски следа магического камня, который он подарил девушке Румер в их брачную ночь. Камня, магия которого подчинила часть ее души ему, благодаря чему он всегда знал, что с ней. Лишь собственная нечистая совесть затмила это знание.

Тонкий белый след камня понес его над просторами Арды, на восток, в леса Оссирианда. Он не смог увидеть свою возлюбленную, но почувствовал, как бьется ее сердечко. Для него, только для него. В то же время он ощутил, что чья-то чужая энергия пыталась пробиться сквозь защитную мантию, которой укрывал ее фаэливрин.

Брови Владетеля Кейрана грозно сдвинулись.

– Прочь! – повторяя услышанное в видение слово Келебрин, выкрикнул он.

Боромир проснулся первым и долго любовался изящным профилем спящей в его объятиях Румер. Насмешница-природа отлила прелестный лик дочери Боэроса и разбила форму, чтоб никто не посмел подражать ее творению. Чтоб ни одна другая не смогла вытеснить эту красавицу из сердца витязя.

Веки девушки дрожали, готовясь распахнуться и позволить свету разгорающегося дня отразиться в глубинах сотканных из серого тумана глаз.

Боромир приложил палец к своим губам, а потом легко коснулся им же приоткрытых губ Румер. Он так хотел целовать ее, но вспоминал реакцию подруги в его комнате на постоялом дворе и не решался. Это украденное во сне прикосновение – вот и все, что он мог себе позволить. Румер вздохнула, согрев кожу мужчины теплом своего дыхания и улыбнулась. Он отдернул руку, опасаясь не сдержаться и смять эти нежные губы дикой лаской. Выплеснуть клокочущую в груди страсть – овладеть желанным телом.

Мужчина до боли стиснул кулаки и поднялся на ноги. Потревоженная Румер недовольно нахмурилась и свернулась калачиком.

Не дожидаясь пока она проснется, Боромир отправился настрелять дичи на завтрак. Заодно будет возможность совладать с накопившимся вожделением.

Вернувшись, он застал девушку за попытками развести костер.

– Я бы и сам… – буркнул витязь, бросая на землю тушки зайцев.

Подняв голову, Румер окинула его задумчивым взглядом, после чего задорно рассмеялась и вскочила на ноги.

– Тебе и придется самому! Я совсем неумехой стала, пока жила в Имлад…

Девушка осеклась под полыхнувшим гневом взглядом витязя. При упоминании о ее союзе с эльфами он всегда мрачнел, как грозовая туча.

– Иди, Румер, – пытаясь скрыть душившее его негодование, проговорил Боромир и принялся освежевывать тушки.

– Оро, я не… – начала, было, она.

– Ступай, радость, я все сделаю сам,– не глядя на нее, отрезал витязь.

Девушка послушно отошла. Перечить Боромиру – пропащее дело, ей это было давно известно. Однако ласковое обращение успокоило – он уже не сердился, просто для виду отсылал, чтоб не мешала.

Устроившись на свернутых плащах, что по ночам служили им постелью, она привела в порядок спутанные волосы. Заплела в две косы. Так всегда делала ее мама, которую она часто вспоминала в эти дни. То ли близость Боромира, то ли знание того, что внутри нее самой зреет новая жизнь, вернули ей давно избытую тоску по женщине, смутный облик которой Румер едва припоминала.

– Столько лет прошло, – прошептала девушка, поправляя свой великоватый дорожный мужской костюм. Ладонь по своей воле легла на живот, и тут Румер поняла, что до сих пор ничего не рассказала другу детства о ребенке.

«Ребенок Кейрана», – мелькнула мысль, напоминая об утраченной любви.

Взгляд ее моментально наполнившихся слезами глаз наткнулся на пристально наблюдающего за ней Боромира. Погруженная в раздумья, она и не заметила, как он оказался сидящим рядом. Желая скрыть отразившиеся на лице эмоции, Румер потянулась за флягой с водой, но мужчина опередил ее и, помогая отвинтить пробку, нежно погладил ее холодные пальцы.

– Прости, что накричал на тебя у костра, – виноватым тоном произнес он.

– Ерунда, – передернула плечами девушка и встала.

Принялась пить, одновременно наслаждаясь разносившимся по поляне запахом жареного мяса. Что и говорить: рядом с Боромиром можно ни о чем не переживать.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросила Румер, отрываясь от горлышка.

– Скажи мне, радость, только честно, ты любишь его ?

Выронив флягу, пальцы девушки взметнулись к украшению, что мгновенно вспыхнуло ярким белым светом.

– Люблю, – выдохнула она.

Боромир огорченно потупился, отвернулся.

– Оро, я… – всхлипнула она и ступила к нему.

– А так? – повернувшись, Боромир резко выбросил руку и сорвал цепочку с шеи Румер.

Они завопили одновременно: ей показалось, что из сердца ее вытянули зазубренное лезвие; ладонь же витязя точно огнем прожгло насквозь. Не удержавшись на ногах, она подалась вперед, хватаясь за плечи Боромира. Бросив коварное украшение, мужчина обнял ее здоровой рукой. Девушку сотрясала крупная дрожь, а в ушах гудели колокола. Земля уходила из-под ног – Румер проваливалась в бездну. Боромир бережно уложил ее на впопыхах расстеленный плащ. Достал флягу с элем, отпил сам и заставил сделать пару глотков полубесчувственную Румер. Она закашлялась и пришла в себя.

– Тише, тише, – прошептал он, гладя ее по голове.

– Что случилось, Оро? – садясь, тихо прошептала девушка, словно лишившись сил с утратой фаэливрина.

– Скажи мне, любишь ли ты эльфа? Кейрана?

Брови Румер недоуменно поднялись, губы шевельнулись, но слова застряли в горле. Она нахмурилась, будто обдумывая ответ. Приложила пальцы к вискам, потом провела ними вниз по щекам и прижала к горлу. Там, где раньше поблескивал фаэливрин.

– Странно, – наконец-то проговорила девушка. – Боромир, что-то случилось. Что-то непонятное.

– Что, радость, говори! – встревожено воскликнул он.

– Я больше не чувствую связи с Кейраном. Я… даже не знаю, как объяснить. Помню все свои переживания, свою привязанность к нему, но больше не ощущаю этого… в сердце… Понимаешь, будто смотрю со стороны, а не чувствую в себе.

– Серебряночка, эта штука, этот камень, – брезгливо сказал витязь, – наверняка был заколдован или что-то вроде того.

– За-кол-до-ван? – недоверчиво повторила по слогам девушка.

– Да! Я ведь давно за ним наблюдаю, – торопливо заговорил Боромир, поднявшись на ноги. – Он временами светится, да не смотри так на меня, он светится. Ты не можешь видеть, а мне со стороны… Румер, он всегда светится, когда ты трогаешь его, а сама ты после этого становишься такая холодная, чужая… Остроухий заколдовал тебя.

Румер слушала и бледнела с каждым новым словом. Воин замолчал и терпеливо ждал ответа своей подруги, отчаянно желая, чтоб она поверила ему. Он уже давно заподозрил неладное в этом эльфийском подарке, а после признания Румер, что она больше не чувствует связи с Кейраном…

«Ррр!» – имя соперника ввергало Боромира в пучину кипящей ярости. – «Хоть бы только чары развеялись от того, что я снял эту гадость с нее».

– Заколдовал, – наконец-то сказала она. – Надо проверить. Если надев его, я снова буду любить Кея…– говоря это, девушка потянулась к сиротливо лежащему в траве фаэливрину, но Боромир опередил ее, носком сапога отбросив украшение подальше. Опустился рядом с нею на землю, привлек в объятия.

– Нет, радость, не хочу больше рисковать, – прошептал он, целуя ее волосы.