обе замечательные. Восторг всеобщий.
И старик замечает:
— О! этот хлопец не промах.
Машины готовы к отъезду. Идём к шоссе.
Где-то справа, по параллельным дорогам отступает на Прагу большая немецкая группировка. Если они первые войдут в город, то нас ждут тяжёлые бои, чехов — смерть, Прагу — разрушение.
Шоссейная дорога становится всё лучше и шире, и, наконец, переходит в автостраду. Мелькают километровые указатели:
— До Праги 100 км, 82, 61.
Нога водителя до отказа вдавила педаль акселератора, и на сидении уже не трясёт, а мерно качает.
Скорость 50, 52, 65, 72 км.
Ничего не слышно кроме свиста ветра. Гибкие штыри антенны и те ломаются.
До Праги 40, 36, 28, 17 км.
Нет, фриц, не обгонишь!
Вот она Прага! Это блиц!
Защитники пражских баррикад приготовились к смерти, когда узнали, что огромные танковые колонны движутся с севера на столицу. Многие прощались с родными и близкими. Почти никто не мог себе представить, что это советские танки.
Марш с боями от Берлина до Праги в течение 5 суток казался немыслимым и фантастическим.
Не верили ни слухам, ни телефонным звонкам. Поверили только своим глазам. По широкому северо- западному шоссе со стороны аэропорта на город неслась бронированная лавина, и красные флаги рвались на ветру и говорили сами за себя.
Это было утром 9 мая.
Прошло четверо суток с того момента, как голос радиостанции «Прага 1» посылал в эфир клич о помощи:
— Слушай, Красная Армия!
— Адь жие Руда Армада! — неслось с баррикад и в ответ:
— Наздар! Родные, скорее расчищайте проходы в баррикадах.
Автоматчик-доброволец, доктор медицины, журналист и актриса с ожесточением отбрасывают булыжник.
Я пытаюсь оттащить большое бревно, но оно не поддаётся. С помощью повстанца оттаскиваю бревно в сторону, утираю пот. Передо мной стоит молоденькая девушка с повязкой на рукаве. Светлые волосы выбились из-под яркого платка. Тёмная короткая курточка и брюки. Её живые глаза смотрят на меня хитрым прищуром. Наконец она выговаривает, стараясь не ошибиться:
— Как тебья зовут?
Ой, как смешно у неё получается.
— Меня зовут Теодор, а тебя?
— Меня зовут Квета, — отвечает девушка и убегает на окрик одного из командиров.
Вот первые танки переползают через остатки баррикад и мчатся к центру города, где всё ещё идут бои, а оттуда в восточную часть к рабочим районам.
6 лет серые крысы ползали по телу Чехии. 6 лет она была немецким протекторатом. И вот, наконец, долгожданный час наступил. Люди срывают немецкие таблички, бьют стёкла с немецкими вывесками, выкидывают на помойку бумаги с немецкими штампами.
Всех немцев и немок гонят на площади.
Немцы раздеты, на лбу крест, на спине фашистский знак.
— Вы хотели быть заметными, вы везде кричали «Ich bin Deutsch», ну вот вам теперь, каждому видно.
Немок стригут наголо и с ними заодно тех немногих шлюх, которые променяли родину и честь на оккупационное удовольствие.
— Всех немцев работать!
Бывшие господа города разбирают баррикады, мостят улицы, укладывают трамвайные рельсы.
Подъезжаю к баррикаде, которую разбирают немцы. Раздаётся команда: «Ложись!», — и все немцы падают ниц. Спрашиваю чеха:
— Зачем это вы делаете?
— Слишком большая честь для немцев смотреть на победителей и их технику. Пускай теперь в землю смотрят. Это для них подходящий объект.
Пытаюсь убедить молодого чеха, что это уж слишком, да и бесцельно.
— Э, нет, товарищ, — говорит чех, и в его глазах пробегают искры гнева, — мы вам этих немцев не отдадим. Вы слишком милосердны и отходчивы. У нас с ними свой счёт.
— Ну, свой, так свой. Вы тут хозяева.
На улицах толпы празднично разодетых людей. Нельзя остановить машину. Тут же осаждают с вином и угощениями.
Из подъезда выбегает пожилой чех в шляпе, сбитой на затылок, и преграждает путь машине. У него в руке — литровая бутылка, в другой — несколько рюмок:
— Zucastne se naseho veseli (Примите участие в нашем веселье).
Останавливаюсь.
— Я эту бутылку 6 рокив зарыл в землю на день победы. Я должен с вами её выпить.
Собирается толпа вокруг машины.
— За победу!
Пью сам и бойцы пьют по одной.
— Ну и палинка! Прямо так и укладывается.
Толпа хором требует, чтобы мы выпили ещё. Отказываюсь, а Медведев смотрит на меня умоляющими глазами. Он умудряется на радостях опрокинуть две рюмки, а я предлагаю тост:
— За ваше здоровье, дорогие друзья! За нашу дружбу!
Только к вечеру в районе сбора я чувствую, что ноги меня больше не держат.
Нет, это не палинка. Это смертельная усталость и бессонные ночи. А тут ещё столько впечатлений. Всё это как чудесный сон. Сон?.. Скорее спать, спать, спать. И на 14 часов всё проваливается в небытие.
Спят все. Первый и единственный раз спим без охраны.
На следующий день к вечеру друзья приводят меня в дом, где собирается большая компания наших офицеров и чехов, жителей города. Вместе со мной идёт Наум Комм. Принимают нас как самых родных и близких. Усаживают, готовят угощение. Недостатка ни в чём не будет. Мы предусмотрительные гости и захватили с собой всё необходимое. Постепенно сходятся все приглашённые. Я сижу в углу просторной комнаты в мягком удобном кресле.
С шумом и приветствиями входит изящно одетая девушка. Светлые волосы в гладкой, строгой причёске. Я с трудом узнаю в ней ту самую девчушку, которая обратилась ко мне на баррикаде.
Она подходит ко всем по очереди, протягивает руку и спрашивает:
— Как тебья зовут? — И услышав ответ, повторяет, чтобы не забыть:
— Майор Льоша, подполковник Женя, сержант Виктор, просто Наум. — Каждый получает по дополнительному вопросу:
— А у тебья жена есть?
Конечно, жён ни у кого не оказывается, и, лукаво улыбаясь, движется дальше. Моя очередь была последняя, и я поднялся.
— Я знаю, как тебья зовут, — заявила девушка после небольшой паузы, — товарищ старший
