Из дачной электрички выйти в дождь,брести остатком леса и погостомв чужую дачу, в ночь, в чужие гости…А дождь причём? Да так уж вышло — дождь…В чужом камине высушить дроваи ждать кукушку будто откровенья,и не дождаться. Вытряхнуть колении не заплакать, ибо здесь — Москва,почти Москва, слезам почти не веря,в почтенные сбежалась имена…В игрушечном лесу не встретить зверяи в местном магазинчике — вина,но есть зубные щетки и урюк,и продавщица смотрит как ГеБешник,а ты не падший ангел — просто грешник,хоть тщишься быть не просто…Старый трюк —иллюзия значимости грешка,раздутость щек, нестойкость акварели…Идём, подруга, нас уже погрелибенгальскими огнями из мешка,и фокусник устал… и новый вождьпо телеку бубнит о бурном росте…А истинно живые — на погосте…Им худо в дождь.Да так уж вышло — дождь…
* * *
Горчичным привкусом во ртуродился стих и выжал слёзыиз глаз, которые давносебя не числили в плаксивых,и застыдились, и улыбкойсмахнули стыд, и между тем,под сердцем тренькнул бубенец,сто лет молчавший…Ну, дела!Выходит, что не всё пропало?Я плачу и смеюсь стыдливоиз-за стихов?..Но, Боже мой!Я записать их не успела!Остался лишь горчичный привкус,а он рождает глупый рядсовсем иных ассоциаций:шашлык, котлета, мититей,алаверды, «Киндзмараули»…И остается лишь вздохнутьо том, что всё необратимо.
* * *
Совсем не пишется с утра…Слова — в дневные траты,в изгиб руки, в изгиб дворауходят невозвратно.И вся ночная нагота,естественность ночная —в бессилье стиснутого рта,в звонки и визг трамвая…И иссыхает край перамучительно и зримо…Совсем не пишется с утра,и ждать — невыносимо…
* * *
Давай покурим или посвистим,заполним как-то паузу…Хотела…хотела бы сказать — меж поцелуев!..Но это будет первая неправда,а мы с тобою, в общем, не вруны…Давай заполним паузу в молчаньи,попробуем хотя бы на секундусоприкоснуться голосом,а вдругмир обретёт — и мы разбогатеем —какой-то небывалый инструмент,не струнный, не ударный и не медный,созвучный только Божьему стараньюувидеть в нас хоть капельку добра…
