Януш выглянул в окно и сказал, что машина уже тут. Несколько нетипичная, зеленый «вольво», фальшивой бороды у меня не было, поэтому вопрос с изысканным нарядом отпал, я выскочила из дому, успев хватануть с вешалки первое попавшееся пальто.
«Вольво» оказался все ж таки полицейской машиной. Когда мы находились около площади Повстанцев, кого-то в банке по радио уведомили, что Гарцапского уже можно выпускать. С ним моментально расправились, и я увидела его, когда он выходил, лицом к лицу. Он шел к входным дверям. Я посмотрела на него, он посмотрел на меня и, чтоб я лопнула, поклонился мне! Я тоже кивнула, настолько удивленная, что он должен был решить, что принял меня за кого-то другого. Но я была уверена, что он не ошибся. На этих чертовых бегах, неизвестно уж почему, все меня знали.
– Это тот самый, – мрачно сказала я, подождав, пока он уехал.
– То есть который тот? – спросил сержант в машине.
– Тот, который выходил с Фигатом из корпуса администрации, а перед ними мчался перепуганный Тадик Лазарский. Фигат утверждает, что это посторонний человек, во что я совершенно не верю. Он знает Еремиаша. Вы это скажите майору Вольскому, а меня любезно отвезите на Дворковую.
Обратно мы ехали гораздо медленнее, среди многочисленных пробок, так что Марию мне пришлось ждать всего несколько минут. Я подошла к французской винной лавочке, купила «Кот-дю-Рон», и мы отправились к Мете.
Гонората вернулась домой за несколько минут до нашего приезда и как раз начинала накрывать стол.
– Послушайте, Метя снова велел его честить, – сказала она озабоченно. – Не знаю, может, это сотрясение мозга так на него подействовало. Он не хочет говорить почему, но очень упорствует, и мне пришлось купить шампанское.
– С тем, чтобы меня честить, придется подождать, пока напитки не охладятся, – распорядился Метя. – Может, это вы меня в последний раз так честить будете, потому что я раскололся до конца. В случае моей преждевременной кончины первым подозреваемым будет Малиновский! Он один знает, кроме полиции!
– Знает, что ты раскололся, или знает еще что-то? – поинтересовалась я.
– Насчет еще чего-то, так он вообще-то все знает, но это же служака, который по определению прикидывается глухонемым!
– Что ты говоришь? А он мне так нравился в форме! И надо же, я не использовала момент! Раз в жизни с чиновником высокого ранга…
– Так ведь ничего не потеряно! – вежливо сказала Гонората.
– Поздно. Надо было этим заниматься, пока меня никто не любил, а теперь – с концами. И что ты им сказал, Метя?
– Все! Все! Донес на друзей, предал знакомых, облаял врагов! А на этом столе не все еще есть, врагов не хватает!
– Каких врагов? – удивилась Мария.
– Врагов печени и пищеварительного тракта! Тут наконец промариновались свеколки, масенькие такие, с луковками, говорю вам, небесное ощущение для нёба! Интересно, а что от чего происходит, нёбо от неба или наоборот?
– Тут все зависит от того, что было раньше, анатомия или природа.
– Ты же врач! Разреши вопрос!
– А тут решать нечего! Сперва Господь Бог создал мир, а только потом этого дурака Адама…
– Шампанское под свеколку… – Гонората философски покачала головой. – Но если ему так хочется, пожалуйста… У меня еще есть вчерашние клецки, но они так засохли, что вам давать не стану.
– Так мы должны тебя чествовать, Метя, за все доносы и предательства? – уточнила я.
– За гражданское мужество, – поправил меня Метя. – А может, и не только за гражданское, какие еще есть виды мужества?… Можете за все сразу, потому как если я не получу в рыло, то это будет настоящее чудо.
– Давай поконкретнее, ладно?
– Сейчас. А ты тоже все расскажешь?
– Конечно, расскажу, но сперва давай ты. Я могу рассказывать только людям, достойным доверия, а как я могу узнать, можно ли тебе доверять? Вот и рассказывай сперва ты, а то им я все расскажу, а тебе заткнем уши.
– Ну ладно. Ваше здоровье!
– Твое, Метя, твое! – поправила его Гонората. – Я-то не нарывалась на телесные повреждения.
– Мое, значит, здоровье! Так вот, я правильно угадал, секретарша Малиновского сохранила список гостей, среди которых был и Василь.
– И что это дало? – спросила Мария, накладывая себе на тарелку зразы с рисом. Когда Гонората успела их разогреть, было совершенно непостижимо.
Метя вылавливал из банки свеколки и оделял нас. Они были действительно потрясающие.
– Прогресс был достигнут благодаря методу исключения, – объявил он. – Путь этот тернист и полон колдобин. Из двадцати четырех подозреваемых отпало еще восемь, они находились в некотором отдалении от той группы, которая у меня двоилась в глазах, насколько я помню свои более ранние впечатления…
– Мы помним, – одновременно сказали мы с Марией.
– Я плохо помню, но это неважно, – ответила вместе с нами Гонората. – Ведь это не я веду следствие, всего помнить не обязана.
– В случае чего я тебе еще раз объясню, ненаглядная моя женушка, – обещал Метя. – Отпали восемь, осталось шестнадцать. Малиновский вспомнил, а потом все было проверено, что из этих шестнадцати двое примерно месяцев десять находились за границей. Василь все это время действовал очень активно, значит, это не кто-то из них. Осталось четырнадцать, среди них Василь, и никак не удается уменьшить это число.
– Список фамилий они получили? – сурово спросила я.
– Да, в первую голову. Я так понял, что они должны проверить, кто из них знает некоего Гарцапского. Я бы хотел знать, кто этот Гарцапский, потому что я впервые о нем слышу.
– Его подозревают в непосредственных контактах с Василем, – объяснила я. – И что дальше? Я пока ничего нового не услышала.
– А остальное я скажу за шампанским, – уперся Метя. – Это будут очень страшные вещи, и я требую какой-нибудь компенсации!
– Она, видимо, купила «Черную вдову», – заметила Мария, – нет, что-то я не то сказала, не «Черная вдова», а «Вдова Клико», а «черная вдова» – это паук… или змея?
– Но ведь это же ты животных мучаешь! – возмутилась я. – Как же ты можешь не знать?!
– Во-первых, я не мучаю. Во-вторых, это крысы. А в-третьих, я занимаюсь бактериями.
– Бактерия – тоже животное, – высказался Метя. – Никто не скажет, что это сковородка или утюг. Гонорка, посмотри… Нет, сам посмотрю, может, уже согрелось…
Никто из нас не сомневался, что он собирается проверить, охладилось ли шампанское. Мы нетерпеливо ждали, не столько из-за самого напитка, сколько из-за его побочного действия. Таинственность Мети сидела у нас в печенках.
Он наконец выстрелил пробкой, ничего не разбил и предупредил, что фамилий называть не станет. Полиции рассказал, и с него хватит. Нам же может сказать, что некий человек, назовем его Икс…
– Лучше ты их пронумеруй, – перебила я. – Чисел больше, чем букв, а, насколько можно представить, общество там многочисленное…
– Ладно, назовем его номер один, – согласился Метя. – Так вот, номер один знает такого типа, который является источником информации. Он держится за этого типа, как репей за собачий хвост, бегает за ним, подслушивает и временами добивается желаемой цели. Делает он это явно или тайно, а тот, кто звонит…
– Назови его как-нибудь, – предложила Мария. – Очередной номер – второй.
– Номер два – не титан мысли, от номера первого в некоторой степени зависит, потому извивается как уж на сковороде, чтобы делать все аккуратно. Иногда обманывает номер первый.
– Погоди, а чем они, собственно, занимаются, куда звонят? В вечевой колокол, в рынду или по
