участвовать в панельных дискуссиях, которые проходили в малых залах и носили звучные названия вроде “Европейская осень”, “Восток и Запад”, “Политические пути” и прочее в том же духе, на что Рудольфо только и сказал “чушь”.
На закрытые заседания Главной Ассамблеи и на голосование их, разумеется, не пустили. Но дали понять, что их вопрос по-прежнему на повестке дня и не исключено, что в следующий раз они будут присутствовать там как полноправные делегаты.
Их также пригласили на прощальный бал. Фабиан танцевал с белокурой датчанкой, которая утверждала, что в Эстонии дискриминируют женщин и русских. Фабиан заметил, что именно в Северной Европе представители благополучных обществ имеют несколько наивное представление об Эстонии.
И мнение, будто они испытывают какую-то особенную симпатию к странам Балтии, не всегда справедливо, потому что они просто испытывают симпатию к тем, кого, по их мнению, притесняют, а какая конкретно под этим подоплека, их мало интересует.
Ели гигантский торт, представлявший собой европейскую часть мира. Но Рудольфо, который так любил сладкое, не смог его попробовать, потому что на приеме у латышей вместе с ливерной колбасой ему в рот попало что-то твердое и он сломал зуб. Когда он извлек злополучный предмет, то это оказалась пуля 7,62 калибра. А поскольку метод Рудольфо был творческий и всегда отталкивающийся от конкретной ситуации, он незамедлительно произнес краткую речь, в которой предостерег западные страны от советской угрозы, которая все еще существует.
На мели
Ирония нынешней ситуации заключалась в том, что они свободно уже сегодня могли бы уехать домой. Им здесь нечего было больше делать, ничто больше не связывало их с этим городом. Но они не могли уехать, потому что у них, естественно, из соображений экономии, были заранее куплены самые дешевые билеты на самолет. Это был так называемый
Это означало, что они должны были переселиться куда-нибудь еще на одну ночь. Нужно было найти ночлег еще дешевле предыдущего. Екабс предложил позвонить Прийту Магомаеву. Это был хороший совет. Прийт Магомаев был холостяком и мог знать все норы.
Так и получилось. По словам Прийта Магомаева, можно было найти очень дешевый ночлег, и он обещал позвонить через полчаса. Тем временем они упаковали свои вещи.
Вскоре позвонил Прийт Магомаев и сообщил им адрес гостиницы под названием “Petitе Parisienne”.
“Я им позвонил и рассказал о вашем положении. Что вы официальные представители Эстонской Республики, этого я им, конечно, не сообщил. Они пообещали вас как-нибудь устроить. Подешевле, само собой. Всего хорошего и приятного полета домой”.
Еще один переезд
Они вытащили свой багаж в фойе. Портье спросил, не вызвать ли такси.
“Разумеется, — ответил Рудольфо, который решил достойно покинуть гостиницу, и ослепительно улыбнулся. — Даже два, ведь нас так много”.
Фабиан испугался, Андерсон презрительно замолчал, Екабс задумался.
“Такси поданы, сеньоры”, — известил портье вскоре и подскочил к самому большому чемодану. За это шеф что-то сунул ему в руку. Когда они отъехали примерно на сто метров и завернули за угол, Рудольфо схватился за голову и сказал таксисту, что они немедленно должны выйти, дескать что-то у них случилось. Таксист недоуменно пожал плечами.
“Мы не можем себе позволить дорогую поездку, — произнес Рудольфо назидательно, когда они стояли на тротуаре возле груды чемоданов. — Кроме того, я изучил карту. Эта гостиница всего в двух километрах отсюда. Орвел, наступил твой звездный час!”
Но ведь и у Орвела было всего две руки, так что и другим пришлось тащить чемоданы. Они были тяжелые, потому что шеф велел доставить домой разные документы и прочий бумажный материал, который в разных учреждениях щедро раздавали.
“Мы должны их проработать и принять за образец. Наши чиновники должны знать, как дела делаются и как функционирует образцовая западная бюрократия”, — сказал он.
Кроме того в чемоданах остались Калевипоэги и Линды, которые раздать они не успели, а выбросить не решились. Чемодан Фабиана был очень высокий, и тащить его было неудобно. Но поскольку он был на колесиках, то Фабиан его катил. Тротуар был не асфальтирован, а покрыт мелкой плиткой. Поэтому чемодан дребезжал, как гремучая змея.
Сидевший на обочине нищий насмешливо их разглядывал.
Чистильщик сапог прервал свою работу, посмотрел на них и задумчиво закурил, сидящий перед ним клиент тоже закурил. Они обменялись репликами, еще раз на них взглянули, сказали что-то еще, закивали и расхохотались.
По соседству с борделем
Они свернули с главной улицы в узенький переулок. Он был довольно мрачный. Между высящимися с двух сторон семиэтажными домами виднелась тонкая полоска синего неба. На верхних балконах сушилось белье. Слева внимание Фабиана привлекла пестрая реклама с полуголыми девицами.
Там же, в пятидесяти метрах, они обнаружили дверь с вывеской “Petitе Parisienne”. За стойкой хлопотал портье, который бегло говорил по-английски. Да, он о них уже знает. Их комнаты, конечно, не люкс, но зато дешевые.
Почему-то портье запросил у них паспорта. Может, здесь объявлялись элементы, которые норовили покинуть гостиницу, не заплатив, или в отношении которых испытывала интерес полиция?
“Не отдавайте паспорта, только удостоверение личности гражданина Эстонии, если оно у вас есть, — посоветовал шеф. — Там имеется несколько слов и на французском”.
Фабиан, оплачивая счет, был рад, что последовал совету Коэрапуу и не отдал все деньги Рудольфо. Из того, что у него осталось, как раз хватало на одну ночь, на пять гамбургеров и на такси в аэропорт.
Комнаты и впрямь были аскетичными.
Там была полуторная кушетка и приторно пахнущие прорезиненные занавески, маленькая тумбочка в изголовье и раковина. Туалет был в коридоре, к счастью, в их половине. Зато в номере имелось биде.
“Что бы это значило? — почесал затылок Екабс. — Туалета в номере нет, а биде есть?! Никакой логики”.
Но причина выяснилась с наступлением вечера. Все чаще в коридоре стали слышны пьяные крики и визги. Где-то выстрелила пробка шампанского, где-то играли фламенко. Двери хлопали. Оставалось впечатление, что сюда беспрерывно входили и отсюда выходили.
Андерсон, как самый молодой и невинный, сильно побледнел. Остальные чувствовали себя неловко. Фабиану вспомнилась реклама с голыми девицами. Теперь они поняли, куда попали на ночлег. Это заведение обслуживало находящиеся рядом стриптиз-клуб и танцзал. Сюда приходили на час-другой с девушкой. Для этого здесь биде.
“Прекрасное местечко, — потирал руки шеф. — Тихий уголок, и в то же время жизнь бьет ключом, как в сердце урагана. Подходящее место для подведения итогов „Миссии“ и составления планов на будущее. Да- а... — И он обернулся к Орвелу, который зашел к ним в комнату, готовый к услугам. — У тебя есть немного денег? Замечательно, вот тебе еще десять долларов, чтобы посетить бордель по соседству, — произнес он. — Дело в том, что мы намерены заняться разработкой важных политических решений и... сам понимаешь... это вряд ли может тебя интересовать”.
“Я и сам хотел попросить, нельзя ли мне высвободить вечерок, — произнес Орвел униженно. — Последний вечер все-таки. Надо развеяться немного. Я и так вкалывал в поте лица. А денег мне не надо, уж как-нибудь обо мне позаботятся. Я уже договорился с парнями из Американского CIA устроить тут пирушку.
