не рассчитывая, так как мы с обедом здорово припозднились. Скорее всего было у нее какое-то небольшое дельце, не предполагавшее даже угощения кофием.
Алиция обрадованно сорвалась с места и затрусила ей навстречу, желая поскорее от нее отделаться. Наверняка ей хотелось только приветствием и ограничиться, а всю церемонию встречи свести к минимуму. Но не тут-то было. Ромео был начеку. Увидав женщину в дверях салона — а на то, что это женщина, однозначно указывало наличие на ней юбки, — он так преобразился от распиравшей его галантности, что в салоне заметно посветлело, а сам он рыцарской поступью направился к вновь прибывшей прекрасной даме, чтобы отвесить ей истинно версальский поклон. Делать нечего, пришлось Алиции представить новую гостью.
Я замерла, как мышь под веником, наслаждаясь этим бесплатным спектаклем.
Кузина Грета была женщиной необычайно редкого типа красоты. Любого мужчину свалил бы с ног один только вид этого гладко отесанного столба или, если угодно, ствола с четырьмя сучками на подвижных шарнирах. Два сверху и два снизу. А вся эта незатейливая композиция завершалась чем-то имеющим много общего с лошадиной головой. Было еще вполне светло, и вновь прибывшее чудо явилось во всей красе, но, несмотря на это, а возможно, по инерции, Ромео заключил прекрасную кузину в объятия и принялся сочно чмокать ее в обе щеки.
Вероятно, он предполагал ограничиться всего тремя поцелуями, но не на такую напал. Датчанка не уступала ему в росте и скорее всего превосходила физической силой, а посему, радостно облапив заморского гостя, с неожиданным рвением принялась отвечать на его лобзания. Думаю, если бы им никто не мешал, то эта война темпераментов могла бы продолжаться до утра, причем одна из противоборствующих сторон явно не собиралась ее заканчивать, что до второй, то тут у меня нет такой уверенности. Оба в этот момент слегка напоминали группу Лаокоона, только с прижатыми к бокам, а не растопыренными руками. Мажена, судя по ее виду, наслаждалась этой живой скульптурой не меньше меня.
Сначала Алиция, по соображениям бонтона, намеревалась дожидаться конца представления, но в конце концов она потеряла всякое терпение:
— Это все мне или половина твоя? — спросила она Грету по-польски, потрясая внушительным пакетом с семенами. Затем спохватилась и повторила то же по-датски.
Пребывающая на вершине блаженства кузина Грета с явной неохотой освободилась от объятий панголина и подтвердила, что это все для Алиции. Я поняла и без перевода. Пристыженный, панголин торопливо вернулся в свое кресло. От кофе Грета отказалась самым решительным образом: знаменитая датская пунктуальность вкупе с обязательностью оказались сильнее недавней феерии чувств. Выяснилось, что несколько раньше Грета договорилась о важной встрече, а к Алиции заглянула только на минутку, чтобы занести семена. Вскоре кузина отчалила, пролив бальзам на души некоторых из присутствующих.
Моя на первый взгляд несерьезная проблема снова напомнила о себе, и правильно сделала. Все не так просто.
Вытянуть из Юлии хоть слово оказалось таким же реальным делом, как попытка извлечь монолог Гамлета из пузырьков шампанского. На любой, самый примитивный вопрос за нее тут же отвечал Ромео, что каждый раз вызывало в нас новую надежду, и каждый раз, к сожалению, напрасную. В конце концов Алиция попыталась на них воздействовать по принципу: вы, наверное, устали, хотели бы прилечь, пожалуйста, ваша комната готова, где ванная, вы уже знаете, вот полотенца… Юлия очень даже охотно предложением воспользовалась, ну и что с того? А фигушки с маслом. Она ушла, а он остался.
Мы принялись с многозначительным видом убирать со стола — не помогло. Мажена заявила, что ей пора возвращаться домой, — не помогло. Ночь наступила — ноль внимания. Тогда мы соединили хитрость с грубостью — и победили.
От отчаяния у меня включилась голова, и я сообразила, что у Алиции в комнате есть второй телефон, с которого она могла бы позвонить Хане и Збышеку. Застанет она их или нет, не важно, главное, надолго увязнет в разговоре и пропадет из поля зрения, а мы тем временем с Маженой подложим гостю какую- нибудь свинью. Поэтому я громко напомнила хозяйке, что она якобы собиралась звонить Соланж. И, прежде чем Алиция успела спросить меня, с какого дуба я рухнула, быстренько добавила:
— Да, понимаю, что надоедаю, но для меня это очень важно. Срочно узнай у него фамилию начальника мастерской, где работает Жучковская, сегодня она еще на месте, а завтра может опять уехать. Попытайся ее поймать, номер у тебя в комнате на столике под лампой, я знаю.
Вся эта тирада была сплошным бредом. Реальной личностью в этой мистификации была только Соланж, французская знакомая Алиции. Все остальное, включая Жучковскую, — полная галиматья. Своей мастерской Соланж руководила сама, хотя у нее, конечно, мог быть заместитель, но он мне по жизни был нужен, как рыбке зонтик. Жучковская — фигура абсолютно вымышленная, сама не знаю, откуда она взялась у меня в голове. И никакого звонка в Париж Алиция не планировала. Я тихо надеялась, что Гималаи этой чуши заставят подругу отправиться-таки в свою комнату, чтобы имитировать звонок Хане со Збышеком.
Я не ошиблась. Растерянно взглянув на меня, она немного подумала и слегка смущенно пожала плечами.
— Может, ты и права, — заметила Алиция и направилась к себе.
Ромео начал вещать нечто невразумительное.
— А Жучковская? — не выдержала обалдевшая от моего выступления Мажена. — Она уедет?
— Жучковская уже отъехала, Соланж тоже уедет.
— А на кой ляд она тебе сейчас понадобилась?
— Она ни на кой. Это ему я хочу дать в морду, когда там буду.
Тут она наконец въехала, в чем заключается суть обходного маневра, и начала медленно подниматься из кресла, с озабоченным видом бормоча что-то о неком поезде, очевидно имевшем в этот момент для нее жизненно важное значение. Меня озарила новая идея, и я сорвалась с места в карьер:
— Боже мой, чуть не забыла! Я же хотела тебе показать плакетку с фотографией, которую специально для тебя привезла. Вот альцгеймер! Я же ее сегодня опять нашла! Она приклеена насмерть. Пошли, посмотришь у меня в комнате!
— Ну не дура ли! — оживилась Мажена, не уточняя, кого она имеет в виду, себя или меня. — Я же за этим приехала! — Она поймала удивленный взгляд Ромео и радостно откланялась: — Извините, ради бога…
— Будьте как дома, — бросила я на прощанье дорогому гостю. — Можете помыться, и все такое…
И была страшно рада, что не увижу последствий моего милостивого разрешения.
Мы с Маженой перебрались на диван в моей комнате и минут пятнадцать смаковали детали упоительных переживаний кузины Греты в ходе давешних лобзаний в прихожей. Вскоре к нам присоединилась Алиция.
— Он — Вацлав Буцкий, — сухо, по-деловому доложила она. — Она — Юлия. Это ее настоящее имя.
Пришлось переключиться со смакования на новую тему.
— А должна быть Клара, — выразила свое недовольство Мажена. — Имя Клара ей больше подошло бы.
— Может, и больше, но она — Юлия. К счастью, Збышек отобрал у Хани трубку, а то бы я до утра говорила. Похоже, Ханя их предупредила, что у меня тесновато. По ее словам, Ромео, то есть Вацлав, блещет, как бриллиант, она же больше молчит.
— Трудно не заметить.
— По ее словам, Юлия любит Вацлава больше жизни, на все готова ради него. Как говорится, в огонь и в воду в любую погоду.
— И она работает?
— Еще как. Збышек уверяет, что очень хорошо и весьма успешно. Это у нее голова на плечах, а у него как раз наоборот. Подвиньтесь, я тоже сяду.
