допрашивает полиция, если у неё какие-то претензии к господину Лежалу — не его дело, янтарь не наркотики, он покупает официально, легально, не скрывается и не слышал, что янтарь в этой стране запрещён! Японец договорился о встрече с господином Лежалом вчера в ресторане «Флик», а господин Лежал не пришёл! Где его шарики?
Японец так вцепился в шарики из супницы, что полиция была вынуждена торжественно пообещать вернуть его товар. Не на такого напали! Японец потребовал письменной гарантии, причём не скрывал суммы аванса, на все лады склоняя злополучную тысячу долларов и подчёркивая, что охотно заплатит оставшуюся сумму тому, кто отдаст ему шарики. Из официального протокола можно было понять, что ведущий допрос японца капитан Бежан совсем офонарел от шариков и велел взвесить содержимое супницы. Оказалось — полтора кило. Японец тут же выхватил из кармана три с половиной тысячи долларов и попытался их всучить следователю, от чего его удержали с трудом. Возмущённый японец что-то выкрикивал о беззастенчивой и наглой конкурирующей фирме и успокоился, лишь заручившись письменным обязательством полиции вернуть ему шарики. Недоплаченные пану Лежалу три с половиной тысячи долларов пока внесёт на депозитный счёт в банке, где они будут дожидаться положенного законом оформления наследства покойного.
Поскольку накануне с пятнадцати часов японец торчал на людях в казино, а вечером — в ресторане «Флик», где в ожидании Франека наел на чудовищную сумму, интервал же между казино и рестораном составил одиннадцать минут — как раз на дорогу, убить Франека у японца не было ни малейших шансов, поэтому полиция к нему не цеплялась.
— Надо же, ни одна из этих полицейских дубин так и не полюбопытствовала, на кой черт ему шарики! — раздражённо заметила я.
— У меня создалось впечатление, что японец основательно задурил головы нашим ду… то есть следователям, — сказала Аня. — Из протокола допроса явствует, что постоянно кланялся, от чего они немного… ну, тоже кланяться начали. А лишних вопросов старались не задавать, он и без того отнял у них в три раза больше времени, чем они рассчитывали.
Почему-то всех свидетелей следствие упорно расспрашивало о дамских контактах покойного. Франек не отличался особой мужской красотой, так что интерес полиции к дамам вызывал недоумение. Я высказала предположение, что, возможно, подтолкнул их к этому мой звонок. Аня возразила: ей кажется, просто у следствия возникли подозрения, что на месте преступления в решающий момент оказалась какая-то женщина, не исключено, что она могла сыграть не последнюю роль в убийстве, во всяком случае, допросить её не помешает…
Добросовестная по своей природе Аня, раз уж совершила служебное преступление, последовательно шла по пути не праведному и пыталась делать логичные умозаключения. Для себя заранее твёрдо решила наше дело к производству не принимать, и это решение малость облегчило её совесть. Пока же своими выводами делилась только с нами.
Костик сделал попытку подвигнуть Аню в нужном нам направлении.
— Пани могла бы кое с кем из полицейских дипломатически пообщаться, намекнуть им, чтобы прежде всего обратили внимание на янтарь.
— Или хотя бы заставить заинтересоваться давнишними преступлениями на косе! — подхватила я. — Не надо признаваться ни в чем, ни в каких служебных нарушениях, просто ты тоже бывала в тех местах и могла слышать. Бросить небрежно: «Я бы вспомнила…» — вроде у тебя случайно вырвалось, а они пусть думают.
Оказывается, Ане и до нас приходил в голову такой вариант.
— Я и раньше хотела намекнуть полиции на косу, но тогда у нас никаких доказательств не было. Сейчас другое дело…
Дануся жалобно попросила:
— А обо мне, пожалуйста, ничегошеньки!
— Но ведь без Зенобия не обойдётся.
— Ну, не знаю. Он сказал, что не мог прийти. Во всяком случае, так передали родственники, он им звонил, меня никак не поймает, ведь я у Иоанны все время торчу.
— Если был у Франека, кто-нибудь мог его заметить, — предостерегла Аня. — И ведь кого-то погибший ожидал. Следствие уже настроилось, если отопрётся — покажется подозрительным.
— Так пускай отпирается по-умному, — предложила я. — Пусть признается, что договорился с погибшим о встрече, да увидел там полицейских и не пошёл. А встреча из-за янтаря, это вполне нормально. Тебя, Дануся, приплетать не будет, тебя он не видел и не, слышал, распоряжения получил по телефону от твоего мужа. А ты ни о каком янтаре понятия не имеешь…
Я разошлась и с ходу разработала для Зенобия целую легенду. Подумав, Аня согласилась с моим вариантом. Данусе же такой расклад сразу понравился, она тут же попыталась по телефону отловить Зенобия, ей сказали — его нет дома. Она подхватилась и побежала к родственникам, ведь он наверняка через них будет стараться с ней связаться. Я крикнула ей вслед, чтобы сидела дома, буду держать её в курсе дальнейших событий.
— Индуса непременно вычислят, — озабоченно рассуждала Аня. — Анализ крови…
— Цветная раса? — догадалась я. — Но у них на подозрении баба, пусть и цветная.
— Ничего подобного, анализ крови и пол укажет. Возьмутся за индуса, а вот он наверняка о бабах расскажет. От страха, так что давайте заранее обдумаем вашу линию поведения. Зачем вы сбежали, да ещё при этом вытерли следы с ручки входной двери и кнопки звонка?
Вдохновение меня не покидало.
— Никаких проблем! Сбежали, чтобы им позвонить, ведь от телефона покойного мало что осталось. А Данусю, возможно, и вовсе не вычислят, она ни к чему там не прикасалась.
— Так ведь индус её видел!
— А… и в самом деле видел. Ну так случайно оказалась со мной, я её уговорила пойти взглянуть на золотую муху, она ни о чем не имеет понятия. А индуса мы прихватили с собой из жалости, он был ранен, истекал кровью, мы его немного умыли и позволили уехать, он сам просился скорее к врачу и перевязку сделать. Ручку же и звонок я вытерла из самых лучших побуждений — чтобы не осложнять расследование, ведь ни к чему лишние отпечатки, чем меньше, тем полиции легче, а я полицию очень уважаю, всегда уважала. Пожалуйста, пусть меня считают идиоткой, мне до лампочки…
— А бутылка и бокалы?
— По той же причине захватила. Чем меньше следов…
— Ладно, ладно, а почему, когда звонила, не назвалась? Об этом обязательно спросят.
— Так из-за Лежала же, он же лежал… тьфу! Вот именно, такое дурацкое сообщение, стыдно было. Решила — посижу, успокоюсь и снова позвоню, понятно и толково. Но у меня телефон идиотский, никак не хотел соединяться с полицией.
— Вы поверили бы в такое объяснение? — усомнился Костик.
— В определённой степени, — неожиданно поддержала меня Аня. — Ведь в полицию именно такие кретинки, как правило, и звонят. Ещё могут подумать — ага, та самая баба, убила человека и теперь дурочку из себя строит. Но Лежал убит ударом по загривку, вряд ли какая баба так владеет каратэ. Так что, вероятно, и в самом деле дурочка. Но вцепятся они в эту кретинку как следует, так что приготовься, дорогуша.
Я не очень-то испугалась.
— Знаю, хотя ещё и не решила, как умнее себя вести. Могу сказать, что сбежала от Франека, потому как боялась — сразу арестуют, а у меня с собой не было зубной щётки. Ничего, порасспросив, поразмыслив, все-таки поверят мне. Но только если дам правдивые показания.
— Именно такие ты и должна давать, — твёрдо сказала Аня. — Можешь сообщить им голые факты, без выводов и аналогий. И если они даже тогда не поднимут старые материалы с косы, то… ну, я не знаю…
— А как ты думаешь, мне лучше ждать, пока не выйдут на меня, или самой заявиться?
— Думаю, лучше… — не очень уверенно начала Аня, но я не дала ей договорить:
— Нет, никаких «самой». Пускай вычисляют, я подожду. Все это достаточно мутно и скользко, а ведь блокнота Драгоценного я им не дам… И вообще не назову его. Если бы сейчас я сама полетела к ним, это выглядело бы… ну, словом, как поспешить с услужливым доносом. Лучше всего было бы пообщаться со
