— я-то не обладала Аниной выдержкой, которая даже скандалы мужу закатывала сдержанно, хладнокровно и чрезвычайно благопристойно.
— Пожалуй, ещё выпью! — тряхнула головой Аня.
— Может, сначала все-таки расскажешь, а упьёшься потом? — робко попросила я. — Вдруг забудешь…
— Такое не забывается! — отрезала Аня. — А поскольку я не алкоголичка, белая горячка мне не грозит. Ну да ладно, вроде бы немного улеглось, могу и начать. Где твой Костик?
— Надеюсь, придёт. А что?
— Просто ему тоже надо знать, а не хотелось бы повторно рассказывать. Впрочем, боюсь, все равно придётся возвращаться к этому снова и снова. Ну так вот. Дурацкая история со мной случилась. Редко такое бывает, в принципе я очень аккуратна, рассеянностью не страдаю, а тут вдруг перепутала дни Недели. Понимаешь, подумала, что сегодня — это уже завтра, наверное, очень не терпелось. Время слишком уж медленно тащилось, вот я и подумала, что сегодня — это завтра, а завтра…
— Пожалуй, плесну тебе ещё.
Может, глоток виски поможет ей перескочить с этого «завтра», на котором её заклинило.
Аня послушно выпила и только потом спохватилась:
— Пожалуйста, теперь уже разбавляй, ладно? Боюсь, без виски мне не обойтись.
— Тогда давай сразу и разбавим.
Бегом кинулась я в кухню, принесла минералку и лёд, хотя со льдом не все прошло гладко. Корытце выскользнуло из рук, и кусочки льда рассыпались по полу. Быстренько собрала их, ничего, при низкой температуре бактерии не страшны.
— А на завтра Идуся назначила бридж, — без понуканий начала Аня. — И поскольку сегодня я приняла за завтра, отправилась к ней на этот бридж уже сегодня. Очень волновалась, сама понимаешь. Ох, не умею я о драматических событиях рассказывать, надо бы нагнетать, но, думаю, достаточно будет и голого факта. Знаешь, где Идуся живёт? За Мокотовским фортом, в фешенебельном районе, там ещё такие виллы на четыре семьи. Подхожу я, значит, к её вилле, ещё не свернула на дорожку, но дверь её уже вижу, и… кто бы, ты думала, из этой двери выходит?
— Кто?!
— Этот твой, бывший…
— Драгоценный?
— Если тебе нравится так его называть…
— Не придирайся, каждый может ошибиться.
— Может, — не стала возражать Аня. — Выходит, значит, из её дома этот твой Драгоценный… Нет, чтобы быть точной, он ещё в дверях был, а Идуся с ним прощалась, её я хорошо разглядела. Вышел он, значит, а я так и застыла за живой изгородью, как памятник. А знаешь, почему? Очень уж нежно она с ним прощалась.
Я тоже была потрясена.
— Господи! Вот, оказывается, кто этот её новый таинственный, любовник! А он тебя заметил?
— Надеюсь, нет. Очень хотелось бы надеяться. Думаю, если бы заметил, обязательно поздоровался бы и хоть издали поклонился. А он сразу удалился в противоположном направлении.
И бедная Аня с облегчением перевела дух. Наверное, точно так же, как в тот момент, когда Драгоценный, не заметив её, потопал в другую сторону.
И тут в дверь позвонил Костик. Молча впустила я любимого, пытаясь осмыслить услышанное. Видимо, усиленная умственная работа отразилась на моем внешнем виде, потому что Костик встревоженно поинтересовался, что случилось.
Так же молча ткнув пальцем на дверь в комнату, я отправилась в кухню за дополнительной посудой. Принесла очень большой стакан, очень маленькую рюмку, банку пива и наполовину опустошённую упаковку изюма. Зачем изюм — сама не знаю.
Моё молчание ещё больше встревожило Костика, и он поспешил в комнату, ожидая увидеть там нечто ужасное, возможно вавельского дракона <Легендарное чудовище, проживавшее некогда в Вавеле, древнем замке Кракова. Примеч. перев.>, привидение или чей-то труп, и был приятно разочарован, увидев Аню. Поскольку я упорно молчала, заговорила Аня, бросив в свой бокал два кубика льда. Бокалом я из приличия называю просто гранёный стакан, который неизвестно каким образом оказался на столе.
— Так вот, — повествовала Аня, явно войдя во вкус, — только когда Драгоценный скрылся из виду, меня отпустило. Ещё подумала — не иначе как я первая, остальные придут вовремя, неприлично являться раньше назначенного. Даже на часы посмотрела, но все равно не поняла, сколько времени, слишком была взволнована. Подошла к двери и тут отмочила такое, чего никогда в жизни не делала. Наверняка это твоё дурное влияние, Иоанна, я уже давно заметила, ты… не обижайся, но я набираюсь от тебя дурных манер. В общем, я не позвонила, не постучала, а просто нажала на ручку — и дверь открылась! Оказалась незапертой. Я и вошла!..
Ужас законопослушной судьихи был столь велик, что я, не могла ей не посочувствовать. Для бедняжки это был настоящий моральный шок, вон, до сих пор не оправилась.
— И что? — как можно деликатнее поинтересовалась я, воздержавшись от комментариев.
Тем временем Костик, окинув стол взглядом, воспользовался наступившей паузой и смешал в большом стакане виски с минералкой. Мне налил в маленькую рюмочку. Бросил себе два куска льда, попытался и в мою рюмку впихнуть. Аня все не могла прийти в себя, а потому накинулась на изюм.
— И я вошла! — трагическим шёпотом повторила она. — Квартира Идуси на первом этаже. И дверь тоже нараспашку. И я опять вошла, хотя, кажется, слегка постучала по косяку, совсем не стучать было свыше моих сил! Конечно же, она не услышала. Квартира у неё большая, вся в коврах, и все двери раскрыты настежь, из прихожей я видела — Идуся в спальне. Стоит спиной ко мне, посередине комнаты, прямо под люстрой, и что-то рассматривает. И я… нет, это была не я, не могла я так поступить! Неслышно по коврам подошла к ней, даже старалась не дышать, можно сказать подкралась. А она стоит неподвижно, словно изваяние, и что-то рассматривает. И когда я поняла, что рассматривает, вообще перестала соображать. Идуся держала в руке жутко большой янтарь и… и…
Костик молча налил в стакан виски и пододвинул Ане. Та дико глянула на напиток, вроде бы посомневалась, но схватила и снова опорожнила одним духом.
— Да! — твёрдо закончила она. — Я оказалась за спиной Идуси и все отлично разглядела. Это был янтарь с золотой мухой.
Мы с Костиком уже ожидали нечто подобное, и я с радостью подумала: «она» — это Идуся, а вовсе не я.
— Пожалуйста, никому не рассказывайте, — сгорая от стыда, попросила Аня. — Не переживу, если узнают. Чтобы я позволила себе такую… такую бесцеремонность! И это ещё не все. Но в самом страшном я уже призналась, сейчас расскажу остальное.
Тут я не выдержала, ведь и мне было о чем рассказать. Получилось так, что обе заговорили одновременно и одновременно же замолчали, но не замолчал Костик. Нет, так не пойдёт. Сначала надо сказать Ане, что мы отнюдь не осуждаем её, напротив, восхищаемся ею и боготворим, нечего так угрызаться, с кем не бывает, и очень просим рассказывать дальше.
Аню вроде бы немного отпустило, она перестала каяться и продолжила рассказ.
Идуся наконец оторвалась от янтаря, заметила Аню, но нисколечко не испугалась. Вздрогнула просто от неожиданности и уронила янтарь на ковёр. Аня вежливо подняла, извинилась относительно перепутанных дней и, взяв себя в руки, проявила умеренный интерес. Идуся, совсем успокоившись, принялась просвещать тёмную приятельницу.
— И скажу вам, Мои дорогие, ради такой мухи я ещё и не то готова совершить! — с несвойственным ей энтузиазмом выкрикивала Аня. Возможно, под воздействием виски. — В янтаре не разбираюсь совершенно, но от такого и последний дурак обалдеет! Говорю вам — действительно золотая! Громадная, раза в три больше современных мух, а какое туловище, какие ножки, все блестит золотом… а крылышки! Нет, описать словами невозможно, это надо видеть! Вроде бы чёрное, а отливает золотом! Глаз не оторвёшь. И очень чётко просматривается, не обязательно на свет…
— Неужели её ошлифовали? — испугалась я.
